20 
Уормолд подумал: «Надо что-то сделать, назвать фамилии, чтобы они могли заняться проверкой, завербовать агента, словом, доставить им какое-то удовольствие». Он вспомнил, как Милли в детстве играла в лавку: она отдавала ему свои карманные деньги на воображаемые покупки. Он играл с ней в эту игру, но рано или поздно Милли всегда требовала деньги обратно.
Интересно, как вербуют агентов. Ему трудно было вспомнить, как его вербовал Готорн, — все произошло в уборной, но вряд ли это было самое главное. Он решил начать с того, что попроще.
— Вы меня звали, сеньор Вормель?
Выговорить фамилию «Уормолд» Лопесу было не по силам, но поскольку он не мог остановиться на какой-нибудь подходящей замене, он редко удостаивал Уормолда два раза подряд одной и той же кличкой.
— Я хочу поговорить с вами, Лопес.
— Si [12], сеньор Вомель.
— Вы служите у меня вот уже много лет, — сказал Уормолд. — Мы доверяем друг Другу.
Лопес выразил полноту своего доверия, приложив руку к сердцу.
— Вы бы хотели зарабатывать каждый месяц немножко больше денег?
— Ну конечно… Я и сам собирался поговорить с вами, сеньор Оммель. Скоро у меня будет ребенок. Может быть, еще двадцать песо?
— Это не имеет отношения к фирме. Торговля идет плохо. Понимаете ли, это будет секретная работа на меня лично.
— Ну да. Личные услуги, понимаю. Можете на меня положиться. Я не болтун. Понятно, я ничего не скажу сеньорите.
— Нет. Вы меня не так поняли.
— Когда мужчина в годах, — сказал Лопес, — он больше не хочет сам искать себе женщину, он хочет передохнуть. Он хочет приказывать: «Сегодня ночью — да, завтра ночью — нет». Хочет давать распоряжения тому, кому доверяет…
— Да ничего подобного! Я просто хотел сказать… словом, это не имеет никакого отношения…
— Мы же свои люди, сеньор Вормолс. Я у вас уже много лет.
— Вы ошибаетесь, — сказал Уормолд. — У меня и в мыслях не было…
— Я понимаю, что англичанину с вашим положением такие места, как «Сан-Франциско» не подходят. И «Мамба-клуб» тоже.
Уормолд знал, что теперь, когда его приказчик оседлал своего конька, ничто уже его не остановит; человеческое тело в Гаване было не только основной статьей купли и продажи, но и raison d'etre [13] всей человеческой жизни. Его либо покупаешь, либо продаешь — какая разница? — но даром его не получишь никогда.
— Юноша любит разнообразие, — говорил Лопес, — но его ищет и мужчина в годах. У юноши — любопытство новичка, но пожилому необходимо возбуждать свой аппетит. Никто не услужит вам лучше меня, сеньор Венель, ведь я к вам присмотрелся. Вы не кубинец; какой у девочки задок, для вас не так важно, как деликатное обхождение…
— Вы меня совсем не поняли, — сказал Уормолд.
— Сегодня вечером сеньорита идет на концерт.
— Откуда вы знаете?
Лопес оставил этот вопрос без ответа.
— Пока ее не будет, я приведу вам одну молодую даму, вы ее посмотрите. Если она вам не понравится, приведу другую.
— Нет, нет! Мне нужны совсем не такие услуги, Лопес. Мне нужно… словом, я хочу, чтобы вы глядели в оба, не зевали и сообщали мне обо всем…
— Насчет сеньориты?.
— Боже мой, да нет!
— Так о чем же мне сообщать, сеньор Воммольд?
— Ну, о всяких таких вещах… — сказал Уормолд.
Но он понятия не имел, о каких вещах может сообщать ему Лопес. Из длинного перечня ему запомнились только несколько вопросов, и ни один из них, по-видимому, не подходил — ни «Коммунистическое проникновение в армию», ни «Точные данные об урожае кофе и табака за последний год». Правда, оставалось еще содержимое корзин для бумаг в учреждениях, где Лопес ремонтировал пылесосы, но, конечно же, Готорн шутил, говоря о деле Дрейфуса, — если только такие люди вообще могут шутить.
— О каких вещах?
Уормолд сказал:
— Я сообщу вам потом. А теперь ступайте в магазин.
Был час коктейля, и в «Чудо-баре» доктор Гассельбахер с удовольствием допивал вторую рюмку шотландского виски.
— Вы все еще нервничаете, мистер Уормолд? — спросил он.
— Да, нервничаю.
— Все из-за пылесоса… атомного пылесоса?
— Нет, не из-за пылесоса.
Уормолд допил свой «дайкири» и заказал второй.
— Сегодня вы торопитесь пить.
— Вам, наверно, никогда не были до зарезу нужны деньги, Гассельбахер. Еще бы, у вас ведь нет детей.
— Скоро у вас их тоже не будет.
— Да, наверно. — От этого утешения ему стало так же холодно, как и от «дайкири». — Но когда это время придет, я бы хотел, чтобы мы с ней были где-нибудь подальше отсюда. Не желаю, чтобы Милли сделал женщиной какой-нибудь капитан Сегура.
20 
