84 
– Как ты узнал о деньгах? – спросил Николай. – И давай без шуток, если не хочешь остаться без почки. Кто тебе сказал? Я знаю, что это был кто-то из моих людей – кто именно? Степанов?
– Да! Степанов! – крикнул Владимир.
– Откуда ты его знаешь?
– Мы с ним вместе росли! – ответил Владимир.
– Отлично! – удовлетворенно кивнул Николай. – Все-таки Степанов. Рассказывай, куда вы дели мои ружья.
– Он их спрятал. Мы поделили все так, что я забрал деньги, а он – ружья. Я не знаю, куда он их дел! – Владимир был сама откровенность.
Николай тяжело вздохнул и опустился на стул рядом с Владимиром, закрыв его от меня. Он выглядел усталым. Его руки тоже были в крови. Я вздохнула, встала и сделала шаг вперед. Потом еще один, и оказалась в зоне видимости моего мужа. Его охранники стояли, глядя на меня безумными глазами. Команда людей, потерявших разум при виде крови. Зов предков-убийц превратил их всех в зверей.
– Что… ты… тут… делаешь? – отчеканил Николай с перекошенным от ярости лицом.
– Он вам врет! – сказала я, холодно улыбнувшись. – А вы, как идиоты, развесили уши.
– Что? – вытаращился на меня супруг.
– Ты – первый идиот, между прочим. Ну, смотри! – Я взмахнула рукой и приблизилась к центру драмы. Николай схватил меня за руку, но я резко дернула ее и посмотрела на него так, что он отошел назад. Я подошла еще ближе.
– Ты меня слышишь? – спросила я Владимира. – Отвечай, или они снова будут тебя бить.
– Слышу, – пробормотал Владимир.
– Как выглядит Степанов? – спросила я у Владимира. – Отвечай, потому что я не думаю, что ты хоть раз его видел. Не знаю, зачем ты его подставляешь, но ты никогда с ним не встречался, так ведь?
– Не так! – крикнул Владимир, но тон его был отчаянным, залихватским. Он играл из последних сил.
– Как внешне выглядит Степанов, с которым, как ты говоришь, ты вместе вырос? – продолжала я.
– Как мужик, – голос Владимира изменился.
Николай переглянулся с кем-то из своих людей, потом посмотрел на меня.
– Какого он роста? – спросила я.
– Среднего, – неуверенно предположил Владимир.
Я глянула на Николая, тот пожал плечами. Средний рост – крайне общее понятие.
– Какого цвета у него волосы?
– Брюнет, – наугад брякнул он.
Николай замотал головой. Я задумалась.
– Как его зовут? – спросила я, вычислив уязвимое место. Владимир молчал. Тогда Николай замахнулся и ударил его в грудь ногой.
– Отвечай, тварь. Брюнет, говоришь?! Он вообще лысый, слышишь, подонок? Как его зовут? Чего молчишь?
Владимир словно бы отключился.
– Прекрати! – крикнула я. – Твои методы мы все знаем. Теперь позволь мне. – Я подошла еще ближе к Николаю, который, кажется, просто онемел от такой моей наглости. Я положила свою ладонь на его плечо, а другой прикоснулась к его руке.
– Дай мне! – прошептала я.
– Что?
– Дай мне это! – Я кивнула на пистолет и ухватила его рукоятку. Железное чудовище аккуратно легло в мою ладонь. Железо было теплым, согретым руками моего мужа. Пистолет был тяжелым. Несколько секунд ушло на то, чтобы приспособиться к этой тяжести. Потом я выпрямилась и посмотрела на Николая.
Глава 19
Время убивать
Это было странное чувство – обрести власть, пусть даже всего на несколько минут в целой жизни. Мои руки дрожали, запястье выгибалось под тяжестью пистолета, я чувствовала взгляды, прикованные ко мне, и знала, что любое неверное движение может сейчас закончиться трагически. Не знаю, по правде говоря, когда мне было страшнее – лежать связанной с мешком на голове или держать человека с мешком на голове на прицеле. Женщина не должна никогда и никого держать на прицеле. Женщина не должна делать абортов, не должна молча глотать слезы, не должна чувствовать себя пустым местом. Много чего женщина не должна. Я посмотрела на Николая и спросила, чего он хочет больше всего.
– Ты хочешь денег, Коля? Или справедливости? Возмездия? Искупления? Мести?
– Оля, отдай мне пистолет, – попросил Николай, протянув ко мне руку.
Я покачала головой.
– Открой ему лицо, – приказала я.
Никто не пошевелился. Тогда я подняла руку с пистолетом и навела на одного из Николаевых архаровцев. Кивнула ему, и он сделал шаг вперед.
– Что? Ты с ума сошла?
– Сними мешок.
– Ты будешь его защищать? – позеленел он. – После всего того, что он сделал?
– Я хочу, чтобы мы все остались людьми. Вы все творите такое, после чего страшно жить, – сказала я настолько твердо, насколько смогла.
84 
