62 
И, прикоснувшись губами к ее рту, добавил:
— Ты ведь напишешь историю нашей любви, моя дорогая? Историю о том, как два человека так любили друг друга, что все остальное не имело для них никакого значения…
— А ты уверен… что это правда?.. — спросила Тамара.
— Я люблю тебя! — твердо произнес герцог. — И никакие книги на свете не помешают мне быть с тобой.
С этими словами он приник к ее губам и начал целовать неистово, настойчиво, страстно. Пламя, которое уже зародилось в их душах, разгорелось сильнее.
» Как я люблю тебя!«— повторяла про себя Тамара.
Не только ее сердце, но и душа, и все тело пело от счастья. В эту минуту ей казалось, что она и герцог — одно целое…
Прошло довольно продолжительное время. Наконец герцог тихо спросил:
— Когда ты выйдешь за меня замуж, моя дорогая? Завтра?
— Я хочу быть твоей, — спокойно ответила Тамара, — и сделаю все, что ты захочешь. Герцог рассмеялся.
— Какая похвальная покорность! Неизвестно только, долго ли она продлится… Я уже привык постоянно сражаться с тобой. Боюсь, что мне будет не хватать моего главного оппонента…
Тамара тоже улыбнулась сквозь невысохшие слезы, и герцог, желая поскорее их осушить, начал целовать ее мокрые ресницы, щеки и губы.
Тут она почувствовала, как он осторожно вытаскивает шпильки из ее прически. Наконец последняя шпилька вынута — и Тамарины роскошные волосы заструились по плечам, накрыв ее темно-каштановым облаком.
— Так ты выглядела, когда играла с детьми на скошенном поле, — объяснил свои действия герцог. — Никогда прежде я не видел такой пленительной, обворожительной картины!
— Но ты тут же уехал!
— Если бы я остался, то схватил бы тебя в объятия и задушил поцелуями!
— А я, напротив, была очень смущена тем, что ты застал меня в таком виде…
Он снова поцеловал ее и сказал:
— Я понимаю — ты очень старалась скрыть от меня свои чудесные волосы.
Именно поэтому ты забирала их в этот скучный тугой пучок. Но, моя дорогая, цвет-то ты не могла изменить! Твои волосы своим цветом напоминают огонь, и мне до смерти захотелось разжечь этот огонь и в тебе…
В голосе герцога звучала такая страсть, что Тамара стыдливо спрятала лицо у него на груди.
Он же, взяв ее за подбородок, ласково повернул к себе.
— Я думаю, что маленький огонек мне уже удалось разжечь, — с улыбкой заметил он. — Теперь же, моя драгоценная, я научу тебя сгорать от любви! День за днем, год за годом это неистовое пламя будет разгораться в тебе и во мне, пока не охватит обоих…
И он снова поцеловал ее губы, а потом, погрузив руки в длинные пряди волос, доходившие почти до пояса Тамары, поцеловал и их тоже.
— Ты так красива, — проговорил он, — что каждый раз, любуясь тобой, я думаю — неужели ты еще похорошела с тех пор, как я видел тебя в последний раз?
Тамара прерывисто вздохнула от счастья, а потом сказала:
— Скоро дети встанут после дневного сна. Мне нужно привести себя в порядок. Кроме того, должна заметить, что негоже его светлости, герцогу Гранчестерскому, находиться в спальне гувернантки!
— Сегодня ночью ты будешь спать здесь в последний раз, — пообещал герцог.
— Уже завтра, дорогая, ты станешь моей…
Недвусмысленное выражение его глаз заставило Тамару покраснеть.
Высвободившись из объятий герцога, она тихо спросила:
— Ты уверен, что… простил меня?..
Он снова властно привлек ее к себе и ответил:
— Я прощу тебе все на свете, лишь бы ты любила меня! Все, что мне нужно в жизни, — это знать, что твоя любовь принадлежит мне и ты никогда меня не покинешь.
На этот раз не было никаких сомнений в том, что он говорит серьезно.
Повинуясь внезапному порыву, Тамара бросилась к герцогу и обвила руками его шею.
— Да, я люблю тебя всем сердцем, всей душой! — воскликнула она. — Весь мир для меня — это ты…
Его губы, настойчивые и требовательные, заглушили ее последние слова.
Слившись в страстном объятии, они даже не заметили, как распахнулась дверь и на пороге возникла Вава. Девочка в изумлении уставилась на странное зрелище, представшее ее взору.
Некоторое время все молчали, затем Вава с упреком проговорила:
— А зачем это ты целуешь мисс Уинн?
— Я целую вовсе не мисс Уинн, — с улыбкой возразил герцог, — а твою тетю Тамару!
— А откуда ты знаешь, что она моя тетя? — удивилась Вава. — Это ведь тайна!
— Ты сама это сказала, — с улыбкой напомнил ей герцог, — когда мы нашли тебя в лесу. Вава сердито шлепнула себя ручонкой по губам.
62 
