Глава десятая

Час спустя в замке Сомертон царил переполох — постоянно прибывали и уезжали какие-то люди.

В гостиной жарко пылал огонь, миссис Раш суетилась на кухне, налево и направо раздавая указания и предлагая суп, горячие напитки, пиво, огромные куски торта и пирога слугам и жителям деревни, которые отважились идти по замерзшему озеру на поиски похищенного графа.

Одна из служанок поспешила приготовить для Жасмин горячую ванну. Девушке так и не представилось возможности ни увидеть то, что происходило в большом зале, ни поговорить с графом после того, как он помог ей подняться.

Переодевшись в тяжелый бархатный халат, она заплела волосы в длинную толстую золотистую косу и выглядела невероятно юной.

В большом зале собирались констебль со своими людьми, и девушка отправилась к себе по черной лестнице.

Она устало вздохнула и опустилась в низкое кресло перед камином.

По пробивающемуся сквозь щелку в шторах свету Жасмин поняла, что уже почти утро, но уснуть не могла, пока не увидит графа.

Дверь распахнулась, и вошел граф с мокрыми после ванны волосами.

На нем были белая рубашка с расстегнутым воротом и старые штаны.

Он быстро пересек комнату, взял Жасмин за руки и притянул к себе.

Не говоря ни слова, он стал целовать каждый пальчик.

— Вы живы! — выдохнул он.

Жасмин улыбнулась ему, ее голубые глаза сияли в отблесках огня.

— Жива и здорова, милорд.

— Ричард, мы же договорились! А после того, что произошло, я больше никогда не смогу называть вас «мисс Уинфилд»!

Она содрогнулась, вспомнив, что была на краю гибели.

— Тот человек… — начала она.

Он обнял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза.

— Послушайте, Жасмин. Он мертв. Его унесли, а тех двоих арестовали. Больше они никому не причинят вреда.

— Он был готов убить меня ради этих бумаг… Ох, Ричард… А что с Флоренс? Она такая отважная!

Граф нежно улыбнулся девушке. Как же это похоже на его любимую: думать о какой-то служанке, забыв о себе.

— Флоренс, как мне сообщили доверенные люди, благополучно уложили спать. Наверное, ей в горячее молоко добавили коньяку, потому что у нее все еще болит нога, особенно по ночам. От коньяка она сразу уснула и пропустила весь тот переполох, когда меня похитили. Проснувшись, она неслышно пробралась по черной лестнице и увидела, что вы в опасности!

Жасмин улыбнулась, вспоминая, как крошечная фигурка в длинной белой ночной сорочке бросилась на бородатого незнакомца.

— Нужно отблагодарить ее. Она смелая девочка, но не должна была подвергать себя опасности. Я подумаю, как ее вознаградить.

— Уж если речь зашла о смелости, — сказал граф, теребя кончик косы, лежащей на ее плече, — я не могу не поблагодарить вас за то, что вы сделали сегодня и для меня, и для Англии.

— Не стоит благодарности! Я решила разыскать вас и помочь, если это будет в моих силах. Каждый внес свою лепту.

Граф повернул ее к себе и посмотрел в любимые голубые глаза.

— Жасмин, если бы с вами что-то случилось… если бы вы погибли или пострадали — тогда и мне незачем было бы жить!

— Ричард!

— Нет, послушайте меня, любимая! Мои чувства к вам с каждым днем становятся все сильнее, поэтому прошу, скажите, что мои чувства не безответны, и вы испытываете ко мне хоть капельку нежности, а не только благодарность вежливой гостьи к хозяину.

Жасмин протянула руку и убрала с его лба непослушную темную прядь.

— Ричард! Мое сердце принадлежит вам! Вы же не могли этого не знать?

Ахнув, граф наклонился и нежно поцеловал девушку, и Жасмин почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Тут в дверь неожиданно постучали, и граф негромко выругался.

В комнату вошел Генри и сообщил, что констебль все еще в замке и желает побеседовать с графом.

— Сейчас спущусь, — сказал граф.

— Он чрезвычайно настойчив, милорд, — извиняющимся тоном ответил Генри. — Он арестовал тех двух негодяев и теперь ожидает ваших указаний, как с ними поступить.

Граф вздохнул и улыбнулся Жасмин, откинувшейся на спинку кресла.

— Как видите, мои ночные приключения не закончились. Прошу прощения. Я должен идти. Поговорим утром, когда оба хорошо выспимся! К тому времени суета уляжется.

И, коротко кивнув на прощание, Ричард ушел.

* * *

Когда через несколько часов Жасмин проснулась на тончайших шелковых простынях под мягкими одеялами, ей было очень тепло и уютно.

  43