очень нудно 
97 
Джин послушно побежала в ванную. Утром на поезде приехала Роза, служанка миссис Мелтон. Она привезла их вещи. Чемоданы уже распаковали, а одежду развесили по шкафам и разложили по полкам.
Джин выбрала платье из голубого гипюра, в котором она казалась особенно хрупкой и трогательно нежной. Цвет платья гармонировал с ее светлой кожей и сочетался с яркой синевой глаз. Покончив с собственным туалетом, Джин отправилась в комнату Маргарет. Миссис Мелтон была почти готова. Роза в последний раз придирчиво осматривала хозяйку со всех сторон, желая удостовериться, что платье из черного шелка сидит на ней так, как должно.
— У вас все туалеты черного цвета, — бездумно выпалила Джин и тут же спохватилась, поняв, что сморозила глупость. Разве может Маргарет позволить себе яркие наряды после смерти Стивена?
— Ты права! — согласилась с ней Маргарет. — Черный цвет в моем гардеробе преобладает. Ну, вот я и готова! — Она подхватила с кресла накидку из белого горностая и небрежно перекинула ее через руку. — Я ничего не забыла, Роза?
— Ничего, мадам! Я приготовила постель его светлости и даже положила туда бутылки с горячей водой на случай… на случай, если он, когда вернется, захочет согреться или сразу лечь в кровать.
Все трое поняли то, о чем тактично умолчала Роза, но Маргарет никак не прокомментировала слова своей горничной. Она молча взялась за ручку двери и вышла в коридор.
За столом Джин лишь прикоснулась к тем изысканным блюдам, которые им подали за ужином. Они спустились в ресторан в числе последних, когда большинство постояльцев уже отужинали. Оживленная толпа устремилась к бальному залу, где должен был состояться концерт с участием Пейшенс Плауден.
— Давайте не пойдем! — взмолилась вдруг Джин. — Боюсь, я просто не вынесу! Сейчас слушать пение!
Маргарет внимательно посмотрела на девушку.
— Мне сказали, что твоя мать будет выступать в числе первых. Сейчас мы попросим метрдотеля, чтобы он распорядился посадить нас поближе к выходу. Если появятся какие-то новости, нас тут же известят. А после выступления мисс Плауден мы сразу же уйдем.
— Хорошо! — уступила Джин. Ей претила атмосфера веселья, царящего вокруг. Смех, шумный гомон толпы, несколько молодых пар кружатся по паркету.
Как долго им еще оставаться в неведении? Какие известия принесут те, кто ушел в горы на поиски Толли и Джеральда?
Все устроилось именно так, как говорила миссис Мелтон. Метрдотель провел их на балкон и усадил за столик для двоих. Выход был в двух шагах, так что они могли в любой момент уйти, никого не потревожив.
Маргарет заказала полбутылки шампанского.
— Выше голову! — улыбнулась она Джин, но ее губы дрожали. — Сейчас мы пригубим для храбрости, и море будет нам по колено.
Между тем танцзал уже опустел. Оркестр перегруппировался, вперед вышел дирижер.
— Медам, месье! — обратился он к публике по-французски. — Сейчас для вас будет петь великая Пейшенс Плауден.
В зале погас свет, горели лишь огни рампы, освещая сцену. Но вот среди оркестрантов появилась певица. Она вышла на авансцену под аплодисменты зрителей. «А со сцены она кажется совсем молодой», — подумала Джин, разглядывая мать. На мисс Плауден было роскошное черное концертное платье, расшитое серебряной нитью. На голове — бриллиантовая диадема, на шее — бриллиантовое колье. Шикарная, неприступная, великолепная — такой предстала Пейшенс Плауден перед собравшейся публикой. «Та ли это женщина, которой я изливала душу сегодня днем? — поразилась Джин произошедшей метаморфозе. — Неужели эта красавица проливала когда-то потоки слез в доме мужа, который постоянно унижал ее?»
Джин постаралась сконцентрироваться. «Сейчас я буду только слушать, — приказала она себе. — Никаких мыслей о Толли!» Но как только полились дивные, чарующие звуки голоса Пейшенс, они заворожили Джин. Это был неземной голос. Пение матери проникало Джин в душу, растапливая все ее страхи и сомнения. Оно поднимало всех слушающих его ввысь, к свету, туда, где нет смерти и где все счастливы.
Впервые Джин задумалась о том, что музыка — это некий всемирный язык, соединяющий людей независимо от их происхождения и национальности. Она даже не вслушивалась в слова. Какая разница, на каком языке поет ее мать? Главное, что ее пение словно проливало свет в души людей, открывало новые горизонты, увлекая их за собой вперед и дальше.
97 
