34 
– Кстати, я заочно учусь в университете. Знаешь, сколько нужно платить за обучение? И зарабатываю я тридцать тысяч в месяц. Ты готов платить мне столько же?
Он гаркнул, считая, что только так можно призвать к порядку отбившуюся от рук бабенку:
– Ты же всю жизнь меня одного любила, дуреха! Ты же без меня – никто!
Она слышала эти слова много раз, и прежде верила в их истинность, но сейчас они показались ей совершенно омерзительными.
– А ты меня когда-нибудь любил? Хоть чуть-чуть?
Генка хотел сказать, что после ее побега много раз просыпался рядом с чужими, совершенно не нужными ему телами, и с тоской думал о ней. Что давно бы за ней приехал, если бы знал адрес. Но немногочисленные Дашины подруги говорить с ним категорически отказывались, и для того, чтобы выяснить, где она теперь живет, ему пришлось поехать в деревню и напоить ее папашу. Только впав в совершенно неупотребительное состояние, тот разболтал ему о новом жилище дочери.
Покраснев от напряжения, Генка хотел признаться, что любит ее, хотя и поздно это понял. Но хороших слов, как обычно, не нашлось, и парень по привычке повелительно выпалил:
– Ну, хватит, кончай гундосить! Собирай манатки и айда! Автобус скоро!
Она села на диван, сложила ручки на коленях и с вызовом посмотрела на бывшего дружка.
– Ты что, до сих пор не понял, что я с тобой никуда не поеду?
Он зловеще нахмурил брови. Прежде одно это легкое движение приводило ее в трепет, но сейчас заставило лишь усмехнуться.
– Не собираюсь я тебя больше обслуживать. Ни днем, ни ночью.
Поняв, что на испуг ее больше не возьмешь, Генка попытался ее улестить, хотя ему гораздо больше хотелось закатить ей добрую оплеуху. Но он сообразил, что таким путем настроит ее против себя еще больше. Потом, конечно, придется ее учить, совсем баба обнаглела, но сейчас он плаксиво протянул:
– Даша, но я же пропаду без тебя!
Она взяла в руки учебник и безжалостно напомнила:
– Если помнишь, ты меня сам выгнал. Я же твою молодую жизнь заела.
– Да я всегда так говорил, но не всерьез же, а ты взяла да и удрала. Это всё Шурка виновата, стерва подлая. Если бы не она, ты бы и сейчас дома сидела, а не дурью маялась. Но знаешь, – тут он понизил голос и округлил глаза, подчеркивая значительность сказанного: – я решил, что нам ребенок нужен. Пора уже.
Даша аж подпрыгнула на месте. Вот это да! Как повысилась ее ценность за прошедшее время, если Генка решился привязать ее к себе ребенком! Все годы их совместного существования она уговаривала его завести малыша и получала в ответ презрительное: «Мне эти лягушата даром не нужны»!
Совершив столь героический шаг, Генка вопросительно на нее посмотрел, ожидая пылкой благодарности, но она лишь устало констатировала:
– Поздно, батюшка, поздно. Я от тебя ничего не хочу. – И попросила: – Сделай милость, уезжай, а?
Он сел рядом, и, рыкнув:
– Забыла, кто твой хозяин, так счас напомню! – налег на нее всем телом.
Даша от всей души стукнула его увесистым учебником по голове, но он вырвал его и отшвырнул в сторону. Парень был намного сильнее, и Даша, не в силах скинуть с себя насильника, всерьез испугалась. Она попыталась закричать, но он зажал ей рот, больно кусая губы. Его потные руки елозили по всему ее телу, заставляя задыхаться от омерзения.
Вдруг она почувствовала, что свободна. Привстав, тут же изумленно упала обратно. Генку, вывернув руку в жестоком захвате и разъяренно оскалясь, держал Дан. В голове полуобморочно пронеслось: Неужели я не закрыла двери?
Дан быстро выволок непрошеного гостя в прихожую и крикнул растерявшейся хозяйке:
– Даша, дверь открой, у меня руки заняты!
Немного пришедшая в себя Дарья повернула задвижку, и Дан мощным толчком спустил соперника с лестницы, крикнув на прощанье:
– Чтобы я тебя здесь никогда больше не видел!
Повернувшись к Даше, озабоченно спросил:
– Ты в порядке?
Ничего не ответив, та бросилась в ванную. Сбросив с себя джинсы и футболку, встала под сильную струю воды, стремясь смыть с себя чужие прикосновения и запах, вычистила зубы, чтобы забыть ставшим отвратительным вкус Генкиных губ. Более-менее обретя чувство чистоты и покоя, завернулась в халат и вышла из ванной.
Дан терпеливо дожидался ее в комнате, стоя у окна и по привычке покачиваясь на носках. Не обращая на него внимания, Даша свернулась клубочком на диване, укрылась пледом и обессиленно уснула. После нервных потрясений она всегда спала как убитая.
34 
