6 
Эрин отлично помнила, как Дмитрий проводил ночи напролет в ночных клубах, барах и казино. В алкогольном угаре он спускал за игровыми столами миллионы с такой легкостью, словно речь шла о завалявшейся в карманах мелочи. Не стерлись из ее памяти и женщины, с которыми он предпочитал спать. Хищные гламурные кошечки в туфлях на высоченных шпильках и мини-платьях, сквозь которые просвечивали их намерения и – в самых тяжелых случаях – нижнее белье. Эрин не могла допустить, чтобы Лео считал это нормой. Кто мог гарантировать, что грязный мир Дмитрия не запятнает ее золотоволосого мальчика, превратив его будущее в череду невообразимых катастроф?
А еще Эрин помнила, как холодно Дмитрий держался с ней после ночи любви. Особенно – выражение шока на его лице, когда он увидел, кто лежит рядом. Хрупкая и темноволосая, она так сильно отличалась от привычных ему силиконовых блондинок, словно принадлежала к другому биологическому виду. Нет ничего удивительного, что он поспешил избавиться от нее.
– Думаю, нам лучше поехать к тебе. – Она не могла скрыть, что эта мысль вызывает у нее протест.
Насупившись, Дмитрий постучал в стекло и дал шоферу указания по-русски. Машина свернула влево – к набережной Темзы.
Эрин ждала начала допроса, поэтому на секунду растерялась, когда Дмитрий ответил на телефонный звонок и заговорил с кем-то на родном языке, судя по интонациям – о делах. Но потом вспомнила легенды, ходившие о его способности моментально переключать внимание. И еще Дмитрий умел манипулировать людьми. Без этого он не добился бы столь впечатляющего успеха. Вероятно, оставив Эрин в подвешенном состоянии, он надеялся усилить ее тревогу и неуверенность, чтобы начать разговор о сыне с позиции силы. Он наверняка уже заготовил и выстроил в боевой порядок вопросы, но задать их намеревался в удобное ему время и на своих условиях.
На самом деле трудность для Эрин представлял только один вопрос…
Машина доставила их к небоскребу с видом на реку. Эрин испытала жутковатое дежавю, когда вошла в отделанное мрамором фойе с рощей высоких пальм в горшках и ротой крепких швейцаров, каждый из которых был обучен восточным единоборствам. Когда-то она часто бродила здесь с телефоном, организуя для Дмитрия поездки или выслушивая его указания из-за рубежа. Ей нравилось холодное великолепие мрамора, вид на реку, возможность опустить жалюзи или включить фоновую музыку нажатием кнопки. Эрин любила здесь все до того вечера, когда первый и единственный раз увидела Дмитрия надломленным и уязвимым. И преступила черту, предложив ему сочувствие.
А он в ответ забрал ее девственность на огромном обеденном столе. В ушах Эрин все еще звучал стон раненого животного, сорвавшийся с губ Дмитрия, когда он вошел в нее…
Швейцар провожал их изумленным взглядом, пока Дмитрий тащил закутанную в его пиджак Эрин к открытым дверям лифта.
– Быстрее же, – проворчал Дмитрий, нажимая самую верхнюю кнопку. – От моей репутации ничего не останется, если кто-то еще увидит меня с женщиной в подержанном свадебном платье.
– Твоей репутации уже ничто не навредит.
– Ты удивишься, узнав, насколько отстала от жизни, – сказал Дмитрий, сопроводив это насмешливым взглядом светлых глаз.
– Сомневаюсь, – огрызнулась Эрин.
Однако, пока лифт поднимался в пентхаус, Эрин решила, что ей действительно стоит забыть прошлое и сосредоточиться на настоящем. Исходить из того, что есть между ними сейчас, а не из того, что было раньше. До того, как она позволила чувствам к Дмитрию разрушить их отношения, до того, как сделала его героем своих романтических фантазий, хотя прекрасно знала, что бурная страсть всегда заканчивается разочарованием.
Дмитрий отпер дверь и шагнул в сторону, пропуская Эрин. В апартаментах почти ничего не изменилось, и молодая женщина не могла понять, радует ее это или огорчает. В просторном холле с деревянным полом гостей по-прежнему встречала коллекция произведений русского искусства – Дмитрий не стеснялся держать на виду даже яйца Фаберже. Эрин особенно нравилось одно, украшенное изумрудами и рубинами, но сейчас в переливах драгоценных камней на золотой сфере ей почудилось что-то издевательское.
– Проходи, – поторопил ее Дмитрий, который, по всей видимости, не собирался выпускать свою добычу из виду ни на мгновение.
Стеклянные стены гостиной позволяли любоваться на реку и деловые районы города, где концентрировалось все его благосостояние. Сама комната заслуживала внимания не меньше, чем панорамный вид. Дмитрий любил бонсаи – миниатюрные деревца, за которыми ухаживали специально обученные садовники. Почетное место посреди стола занимал японский клен с маленькими листьями всех цветов заката. Эрин, всегда выделявшая это деревце, засмотрелась на него, радуясь встрече со старым другом.
6 
