Глава 3

Дизайнерские джинсы Софьи действительно оказались велики, но голубой свитер помог Эрин согреться и почувствовать себя увереннее. Она обернулась к Дмитрию, который сидел рядом с ней в набирающем скорость лимузине, суровый, как тюремный конвоир, и попыталась еще раз воззвать к лучшей стороне его души. Если таковая вообще имелась.

– Ты не можешь появиться из ниоткуда перед шестилетним ребенком и представиться его отцом.

– Спорим, что могу?

Жесткость в его голосе напомнила Эрин, что Дмитрий и сам обладал репутацией опасного человека, которую заботливо культивировал. Он говорил, что страх отваживает от него дураков, и Эрин втайне принимала это как комплимент, ведь она была допущена в самый ближний круг. Видимо, постепенно она начала преувеличивать свою роль в жизни Дмитрия, став жертвой иллюзии, весьма популярной среди секретарш богатых и влиятельных людей.

– Подумай об этом, Дмитрий, – тихо попросила Эрин.

– Считаешь, я могу думать о чем-то другом с тех пор, как мне показали фотографию мальчика?

– И когда это случилось?

– Семь дней назад.

Эрин кивнула, стараясь не дать волне его злости смести себя с намеченного курса. Она должна была отстоять интересы сына. Их общие интересы.

– Лео тебя не знает…

– И кто в этом виноват?

Вопрос спровоцировал приступ раскаяния, в свете которого ее решение уже не казалось таким неоспоримо верным. Она чувствовала, что Дмитрий изменился. Ясноглазый мужчина в строгом костюме ничем не напоминал небритого прожигателя жизни, который имел привычку являться в офис с похмелья и полдня лечиться крепким кофе.

– Я, – признала Эрин. – Но у меня были благие намерения.

– Мне нет дела до твоих намерений. Я дорожу тем, что принадлежит мне, а этот мальчик – моя плоть и кровь.

Столь откровенная демонстрация оскорбленных чувств собственника встревожила Эрин. Пословица «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь» в эту минуту была для нее актуальна как никогда. Ситуация вышла из-под ее контроля. Дмитрий перехватил инициативу и не собирался отступать.

– Если ты действительно дорожишь сыном, ты не будешь спешить, – сказала она. – Представь, что с ним будет, если его мир перевернется с ног на голову в одну секунду.

– И почему ты не подумала об этом раньше?

Машина остановилась на светофоре. Слушая гудки, провожающие наглого велосипедиста, Эрин прикидывала, как ей заставить Дмитрия прислушаться к голосу здравого смысла. Он всегда любил факты, значит, надо придерживаться фактов.

– Ты говорил, что не хочешь детей.

– Не помню, чтобы в данном случае кто-то предоставил мне выбор.

– Давай предположим, что ты по-прежнему не готов полюбить ребенка. Если встреча с Лео подтвердит это, ты пожалеешь, что настоял на ней. Но тебе будет трудно убедить себя, что вы никогда не встречались, а ему – в сто раз труднее.

Дмитрий напрягся, будто слова Эрин растревожили старую рану. Она действительно знала его хорошо – может быть, лучше, чем кто-либо другой. Русский неожиданно засомневался: сможет ли оправдать ожидания мальчика, который наверняка хочет настоящей отцовской любви или хотя бы постоянного присутствия отца в своей жизни? Дмитрий знал, что не способен ни на то ни на другое, так зачем рисковать, обещая что-то заочно?

– Что ты предлагаешь?

– Я больше не знаю тебя. – Эрин встретила его взгляд не дрогнув. – Я должна убедиться, что ты перестал быть тем человеком, которого я знала. Я не хочу, чтобы Лео учился жизни у игроков и пьяниц или наблюдал за бесконечным парадом обнаженных женских тел.

– Хочешь меня выхолостить?

– А ты бы на моем месте не хотел? Кроме того, нам надо обсудить, что мы скажем Лео. Если ты намерен стать частью его мира после всех этих лет, тебе понадобится мое содействие.

Дмитрий тихо закипал, пока Эрин диктовала свои требования таким тоном, будто только ее пожелания имели значение. Он не видел на сосредоточенном лице молодой женщины ни малейшего проблеска вины за то, что она столько лет сознательно скрывала от него правду. Ни грамма раскаяния.

  10