59 
К тому времени, когда Жизель, которая едва держалась на ногах, добралась до гостиной, граф уже ждал ее наверху и наливал в два бокала шампанское.
— Подать вам ужин, милорд? — осведомился дворецкий.
— Пока не надо, — ответил граф. — Если позже мне что-нибудь понадобится, я позвоню.
— Хорошо, милорд.
Слуги вышли из комнаты. Граф отпил немного шампанского, поставил бокал на столик и повернулся к Жизели.
— По-моему, нам обоим полезно немного выпить… — начал он… и замолчал.
Она стояла неподвижно и пристально смотрела на него. Глаза на ее бледном личике казались просто огромными, а в них было нечто такое, что заставило графа молча открыть ей свои объятия.
Она бросилась к нему, словно ребенок, нуждающийся в утешении. Притянув ее к себе, граф почувствовал, что Жизель все еще дрожит, но на этот раз не из-за страха и волнения.
— Все в порядке, дорогая, — нежно сказал он. — Все уже позади. Ты теперь в безопасности. Ни ты, ни я больше никогда не встретимся с Джулиусом.
— Мне было… так страшно, — прошептала Жизель. — Невыносимо страшно! Я так боялась… не успеть!
В ее голосе билось чувство, которое нельзя было истолковать не правильно, и граф нежно обхватил пальцами ее подбородок и приподнял лицо девушки, стремясь заглянуть ей в глаза.
— Почему тебе было так важно спасти мне жизнь? — спросил он.
Жизели не нужно было ничего говорить.
Он прочел ответ в ее глазах и мягкой линии губ, почувствовал во всем ее теле, которое трепетало в его объятиях, словно пойманная птичка.
Долгие секунды граф молча смотрел ей в лицо, а потом тихо проговорил:
— Я люблю тебя, мое сокровище.
Жизель замерла. А потом он нашел ее губы, такие нежные и доверчивые. Ее тело послушно прижалось к нему, губы раскрылись навстречу его поцелую…
Граф почувствовал, что никогда в жизни не встречал подобную нежность, невинность и чистоту. Когда Жизель робко ответила на его поцелуй, его объятие стало более страстным, а губы — настойчивыми и властными.
Прервав наконец поцелуй, он поднял голову и дрогнувшим от наполнявших его чувств голосом сказал:
— Я люблю тебя, моя красавица! Люблю тебя так сильно, что не высказать словами. И хочу надеяться, что ты тоже хоть немножко меня любишь.
— Я… люблю вас всем моим существом, — ответила Жизель. — Люблю… сердцем, умом и… душой… В целом мире никто с вами не сравнится!
Ее слова дышали подлинным сильным чувством. Граф снова привлек ее к себе и уже не мог сдерживаться — его поцелуи становились все более страстными.
Жизели казалось, будто весь ее мир наполнился музыкой и светом, от которых трепетала и сладко замирала ее душа. Прежде она не догадывалась, что одним своим прикосновением граф сможет пробудить в ней чувства и ощущения, которых она никогда прежде не знала. А в кольце его сильных рук она чувствовала себя защищенной от всего — даже страха.
Любовь к нему заливала все ее существо, словно мощная волна морского прилива.
— Я люблю вас… люблю! — шептала она, касаясь губами его губ.
А потом граф начал нежно целовать ее веки, лоб, кончик носа, нежную кожу шеи…
Жизель чувствовала, что желанна ему. Она счастлива была бы умереть в эту минуту, когда они были настолько близки, что ей начинало казаться, что из двух людей они превратились в одно существо.
— Я никогда не думал, что женщина может быть такой прелестной, такой желанной и в то же время такой нежной, невинной и настолько лишенной недостатков! — проговорил граф своим низким и звучным голосом, который так любила Жизель.
Его губы снова задержались на шелке ее кожи, а потом он тихо сказал:
— Как скоро ты станешь моей женой, дорогая?
К своему великому изумлению, он почувствовал, что Жизель напряженно застыла, а в следующую секунду ей удалось каким-то образом высвободиться из его объятий — и она сразу же отошла от него.
Слова графа разрушили чары, во власти которых она находилась, чары, которые заставили ее забыть обо всем, кроме ее любви и того, что он тоже любит ее!
А теперь она опомнилась, словно ей в лицо плеснули холодной воды. Вернувшись к реальности, Жизель постаралась овладеть собой и с трудом заставила себя сказать:
— Мне… надо кое-что вам… рассказать. Граф улыбнулся.
— Ты хочешь открыть мне свою тайну? Она не имеет ровно никакого значения, мое сокровище. Важно только одно — что ты меня любишь. Ты любишь меня настолько сильно, что готова была рискнуть своей жизнью, чтобы спасти мою. И меня не интересует то, что ты можешь мне рассказать. Ты — это ты, и я хочу, чтобы ты принадлежала мне, была со мной рядом до конца нашей жизни.
59 
