22 
— Доброе утро, Пьеро! — весело сказал шофер и взъерошил мальчику волосы. — Как спал, хорошо?
— Очень хорошо, спасибо.
— А мне сегодня снилось, что я играю в футбол за Германию, — поведал Эрнст. — Против англичан. Я забил решающий гол, и меня унесли с поля на плечах, а кругом все ликовали.
Пьеро кивнул. Он не любил, когда пересказывают сны. Это напоминало некоторые рассказы Аншеля, весьма хитроумные, но на самом деле бессмысленные.
— Куда прикажете, фройляйн Фишер? — Эрнст низко склонился перед Беатрис и театрально коснулся фуражки кончиками пальцев.
Тетя, усаживаясь, смеялась:
— Очевидно, Пьеро, меня повысили в должности. Эрнст никогда еще не обращался ко мне с таким почтением. В город, пожалуйста. Пьеро нужна новая одежда.
— Не слушай ее, Пьеро. — Эрнст сел за руль и включил зажигание. — Твоя тетя прекрасно знает, какого высокого я о ней мнения.
Пьеро посмотрел на Беатрис. Та встретилась глазами с шофером в зеркальце на лобовом стекле, ее лицо осветила легкая полуулыбка, а щеки порозовели. Машина тронулась с места. Пьеро в заднее окошко успел увидеть дом, исчезающий за поворотом. Деревянный, светлый, он был невероятно красив и средь сурового заснеженного ландшафта казался сказочным.
— Помню, как меня в первый раз поразило это зрелище, — сказала Беатрис, проследив за взглядом Пьеро. — Абсолютная безмятежность! Я не могла поверить, что такое бывает. И была уверена, что здесь всегда царит полный покой.
— И царит, — пробормотал Эрнст тихо, но Пьеро все равно услышал. — Когда его нет.
— А давно вы тут живете? — поинтересовался Пьеро, поворачиваясь к тете.
— Ну, когда я только приехала, мне было тридцать четыре, значит… уже чуть больше двух лет.
Пьеро внимательно на нее посмотрел. Она, безусловно, была весьма хороша собой. Длинные рыжие локоны, чуть завивающиеся над плечами, и бледная, удивительно чистая кожа.
— Так вам тридцать шесть? — помолчав секунду, вычислил Пьеро. — Значит, вы уже старая!
Беатрис громко ахнула и тут же расхохоталась.
— Пьеро, нам с тобой надо будет кое о чем потолковать, — сказал Эрнст. — Если ты хочешь когда-нибудь обзавестись подружкой, то научись обращаться с женщинами. Нельзя говорить, что они старые. Всегда называй возраст лет на пять меньше, чем тебе кажется.
— Не нужна мне никакая подружка, — поспешно заявил Пьеро, в панике от самой этой идеи.
— Это ты сейчас так думаешь. А посмотрим, что скажешь лет через пять.
Пьеро всем видом показал, что такое попросту невозможно. Он вспомнил Аншеля, который сошел с ума из-за новенькой девочки в классе, писал ей рассказы, подкладывал в парту цветы. Пьеро пробовал провести с другом серьезную беседу, но без всякого толку: Аншель потерял голову. Все это, с точки зрения Пьеро, было до ужаса нелепо.
— А вам, Эрнст, сколько лет? — Пьеро, чтобы лучше видеть шофера, просунулся между передними сиденьями.
— Двадцать семь, — глянув через плечо, ответил Эрнст. — Знаю, в это трудно поверить. На вид я совсем еще юн и зелен.
— Смотри на дорогу, Эрнст, — тихо произнесла тетя Беатрис, но в ее голосе угадывалась улыбка. — А ты, Пьеро, сядь нормально, потому что так опасно. Вот наедем на кочку…
— Вы собираетесь жениться на Герте? — не слушая, продолжил допрос Пьеро.
— На Герте? Какой Герте?
— Служанке.
— Герте Тайссен? — Эрнст аж привзвизгнул от ужаса. — Святое небо, нет конечно. С чего ты взял?
— Она сказала, что вы красивый, веселый и заботливый.
Беатрис прыснула и прикрыла рот ладонью.
— А может, это правда, Эрнст? — поддразнивая, спросила она. — Наша нежная Герта в вас влюблена?
Эрнст пожал плечами:
— А в меня все женщины влюбляются. Таков мой крест. Только взглянут на меня — и готово дело, пропали навеки. — Он щелкнул пальцами. — Нелегко, знаете ли, быть таким красавцем.
— Да, и таким скромником, — добавила Беатрис.
— Может, ей нравится ваша форма, — предположил Пьеро.
— Всякой девушке нравится мужчина в форме, — согласился Эрнст.
— Всякой девушке, вероятно, — заметила Беатрис. — Но не всякая форма.
— А ты знаешь, зачем люди носят форму, а, Пьеро? — продолжал шофер.
Мальчик помотал головой.
— Затем, что человеку в форме кажется, будто ему все дозволено.
— Эрнст, — тихо сказала Беатрис.
22 
