102 
— Что вы об этом думаете? — спросила я.
— Ограбление. Что еще? — ответил он.
— События не всегда таковы, какими кажутся. Жизнь Эзры была не очень счастливой.
— Напротив, я редко встречал человека, более довольного своей судьбой.
— Вы думаете, ему легко было выносить неверность своей жены?
— Он гордился ее привлекательностью.
— И вы на самом деле предполагаете, что ему нравилась ее неверность?
— Есть и такие мужчины.
— А вы тоже один из них?
Я услышала взрыв смеха.
— Я бы не стал терпеть этого и секунды.
— И все же считаете, что другие могут?
— У каждого есть право поступать так, как ему хочется. Если людям что-то не нравится, они должны найти способ прекратить это.
— Вы думаете, что Эзра пытался сделать это?
— Я думаю, что Эзра старался не отдать свой кошелек.
— Или жену?
— Что у вас на уме?
— Только то, что сказала.
— Но у него отобрали кошелек.
— Чтобы скрыть истинную причину.
— Вы превращаетесь в настоящего сыщика.
— Мне бы очень хотелось узнать, кто убил Эзру Бэннока.
— Мы бы все это хотели узнать.
Я страстно закричала:
— Когда мы прекратим ходить вокруг да около? Я хочу узнать правду. Это вы убили Эзру?
— Я? С какой стати?
— Есть очень важная причина. Вы — любовник его жены.
— В таком случае, какая мне польза от его смерти? У меня есть жена, и я не могу жениться на Изе, даже если она свободна.
Я не ответила: я была потрясена. Он не отрицал, что он ее любовник! Я встала.
— Я ухожу. Наш разговор отвратителен.
Он тоже встал и холодно пожелал мне спокойной ночи.
Придя в комнату, я села у туалетного столика и смотрела на свое отражение невидящими глазами. «Он бы женился на Изе, если бы был свободен, — думала я. — Но он женат на мне». Затем мне почудилось, что комната полна какими-то туманными предостережениями, они как бы шептали мне отовсюду: «Теперь Иза свободна. Джосс — нет, но почему бы ему в будущем не освободиться?»
«О Бен, — думала я, — что вы наделали? Знали ли вы в действительности своего сына?» Гордый, как павлин, он не сможет отказаться от своих планов. Больше всего он хотел иметь под своим контролем всю компанию, весь город, всех. У него две страсти — опалы и Иза, и, мне кажется, он не откажется ни от того, ни от другого.
Но что же будет со мной? Я отчетливо сознавала, что стою на его пути.
* * *
Прошло несколько недель. Мои ночи были беспокойны, страх одолевал меня. Но со светом дня, когда я уезжала в город, я выбрасывала все эти ночные фантазии из головы. Я старалась забыть о своих опасениях и сосредоточиться на деле. Я уже могла принимать участие в беседе за круглым столом и даже внесла несколько предложений, но, конечно, не по самой работе, а по условиям жизни рабочих. Я чувствовала, что мой престиж растет не только потому, что я жена Джосса Мэддена и совладелица акций. Однажды я почувствовала себя счастливой. После сортировки я выбрала небольшой кусок породы, который сочли непригодным, и спросила, будут ли его обрабатывать, потому что чувствовала, что под слоем пустой породы находится что-то стоящее. Надо мной пошутили, но решили этот кусок исследовать. К моей великой радости все были удивлены: я оказалась права! Шлифовальное колесо открыло один из самых прекрасных опалов, добытых за последние месяцы.
— Миссис Мэдден, — вскричал Джереми Диксон, — у вас настоящее чутье к опалам!
От радости я на несколько часов совсем забыла о своих волнениях, но они вскоре опять вернулись ко мне, и напомнило о них объявление о награде. Пятьдесят фунтов тому, кто сообщит что-нибудь об убийце Эзры Бэннока. И снова я неотвязно думала о тайном сговоре Изы и Джосса и о том, что Эзра поехал из Павлинов навстречу своей смерти.
Мне нужно было узнать, что говорят и о чем думают в городе и не пало ли на Джосса подозрение как на убийцу Эзры.
У меня вошло в привычку выпивать утром чашку кофе в таверне Трентов. Этель всегда оставляла свою работу и подходила поболтать со мной. Прирожденная сплетница, она была в курсе всех городских происшествий. Уж она-то знала, что люди говорят и чувствуют. Когда Джосс подсмеивался над этими визитами, я отвечала ему, что хорошо знать, о чем люди думают, и нет лучшего способа для этого, чем болтовня Этель.
— Я вижу, вы собираетесь внести новые штрихи в дело, — сказал он.
— Не думаете ли вы, что это принесет пользу? — спросила я.
102 
