107 
— У его жены прекрасная коллекция. Возможно, он хотел добавить к ней самый красивый опал, — сказала я.
Джереми покачал головой и сказал:
— Если бы Зеленый луч нашли, все бы прояснилось.
— О да! Но где он? Я только хотела бы знать, с чего начать поиски. Видите ли, это непросто, потому что Джосс не хочет возбуждать лишние слухи.
Джереми нахмурил брови.
— Странно. Может быть, он ведет тайное расследование?
— Так как опал принадлежит нам обоим, я думаю, что он бы посоветовался со мной. Может быть, я могла бы что-то сделать одна?
— По-видимому, когда мистер Хенникер уехал, опал был на месте. Значит, его взял тот, кто знаком с домом. Таким человеком может быть любой, работающий в доме, на которого никто не обращает внимания, когда он приходит и уходит. Вы могли бы расспросить слуг. И вы можете быть уверены, что я буду настороже и сделаю все, что смогу.
— Благодарю вас, Джереми.
Внезапно дверь открылась, и в комнату заглянул Джосс.
— О, — сказал он, — я вижу, снова дружеская беседа.
Он хотел выйти, но Джереми спросил:
— Я вам нужен?
— Позже, — ответил Джосс и захлопнул дверь.
Вскоре я вернулась в Павлины. Я закрыла жалюзи от жары и прилегла, но не могла сосредоточиться на чтении и продолжала размышлять о том, мог ли Джосс зарыть кошелек в саду. И чем больше я думала, тем абсурднее мне казалась эта мысль. Как просто было выбросить этот кошелек в буше, что вполне мог сделать любой преступник.
Внезапно я вздрогнула от тихого стука в дверь. Он был так легок, что я едва расслышала его. Я пригласила стучавшего войти, но ответа не последовало. Я выглянула в коридор.
— Кто здесь? — спросила я.
Тишина. Затем сверху я услышала звук клавикордов. Это был вальс Шопена.
Я удивилась, что кто-то из домашних играет на клавикордах, и любопытство привело меня к лестнице, ведущей на галерею, где стояли клавикорды. Когда я уже поднималась по ступеням, музыка внезапно оборвалась. Я открыла дверь и вошла. В галерее никого не было. Я огляделась в отчаянии. Неужели мне это почудилось? Нет, я отчетливо слышала звуки музыки.
Спускаясь по лестнице, я услышала, что кто-то ходит в холле. Это была миссис Лод, она только что вошла.
— Как жарко в городе, — сказала она.
— Вы снова ездили за покупками? Ведь вы были там утром.
— Я кое-что забыла. Вы чем-то взволнованы, миссис Мэдден?
— Мне показалось, что кто-то играет на клавикордах в галерее.
— О нет. Не думаю. Никто не трогал их уже много лет. Мистер Хенникер играл иногда. Для такого человека, как он, верить в сверхъестественное было очень необычно. Он говорил мне: «Эммелина… — обычно он называл меня полным именем, — Эммелина, когда я играю, мне кажется, что я вызываю кого-то из могилы…» Он говорил, что она умерла от разбитого сердца, и если бы он остался в Англии, то спас бы ее. Странно, что вам почудилась музыка.
— Нет, не почудилась.
— Что же это, миссис Мэдден? Я не могу представить себе.
— Неважно, — оборвала я разговор.
На самом деле я была твердо уверена. Я слышала, как кто-то играет на клавикордах.
Позже в этот же день, после захода солнца, я поднялась на галерею. Она была слабо освещена несколькими свечами. Я была почти уверена, что ощущаю чье-то присутствие. Могут ли люди, сами прервавшие свою жизнь, возвращаться? Может быть, моя мать заботится обо мне? Что происходит со мной? Находка кошелька так взволновала меня, что я готова была поверить в появление умершей, поверить, что, играя на клавикордах, она давала мне знать, что оберегает меня.
* * *
На следующий день Джереми Диксон провожал меня в Павлины.
— Я уезжаю ненадолго, — сказал он.
— Куда?
— Мистер Мэдден говорил со мной вчера после вашего отъезда. Ему нужно послать кого-нибудь в Сидней, и он решил, что это буду я.
Меня охватило смешанное чувство разочарования и радости. Мне будет недоставать Джереми, но вдруг Джосс отправляет его в Сидней, потому что недоволен нашими дружескими отношениями? Это может означать, что я ему небезразлична, что его это задевает.
— Вы рады? — спросила я Джереми.
— Я слишком увлекся планом поисков Зеленого луча. А если мы найдем ответ в Сиднее?
— Едва ли.
— Почему же? Если кто-нибудь взял опал, разве он останется здесь?
— Но ведь мы считали, что это может быть человек, который живет в доме… кто входит и выходит незамеченным.
107 
