40 
После обеда в кухню явился лакей, который удивленно сказал:
— Хозяин говорит, что он едет в вашу сторону, мисс, и отвезет вас домой в своей карете.
— Его светлость очень добр, — бесстрастно ответила Араминта.
Выходя и поднимаясь по ступенькам на первый этаж, она прекрасно представляла, какие пересуды немедленно начнутся на кухне.
Хенсон встретил ее словами:
— Его светлость еще не совсем готов, мисс Бувэ. Вам лучше сесть в карету, чтобы не задерживать милорда.
В его ровном голосе слышалось сдержанное неодобрение.
— Я сделаю так, как вы советуете, мистер Хенсон.
Закрытая, украшенная гербами маркиза карета ждала у парадного входа.
Не успела Араминта занять место в экипаже, как увидела через окно кареты маркиза, входящего в ярко освещенный холл.
Его вид мог бы поразить не только неопытную провинциалку, ни разу не встречавшую блестящих кавалеров при дворе принца-регента, но и давно «забывшую» о своем возрасте светскую красавицу, перед глазами которой сменялись дворы и правители.
Араминте приходилось видеть отца и соседей, одетых в вечерние костюмы, но они не шли ни в какое сравнение с Уэйном.
Как завороженная, она любовалась маркизом. Разве человеку дано быть таким совершенством?
Уэйн носил прическу «весенний ветерок», введенную в моду самим регентом и увековеченную на его портрете знаменитым Лоуренсом. Вечерний костюм облегал стройную мужественную фигуру маркиза, как вторая кожа, а его галстук был завязан по последней моде.
«Почему у меня нет красивого платья?» — сокрушалась Араминта.
Она слишком хорошо знала ответ на этот вопрос: те деньги, которые она могла бы истратить на свои наряды, пойдут на погашение долга самому маркизу!
«Если бы он только знал, как я пострадала по его вине!» — думала девушка.
Не без усилий она заставила себя примириться с обстоятельствами, напомнив себе, что ее отношения с Уэйном — это просто отношения хозяина и служанки, а как она выглядит или как она одета, его касаться не должно!
Теперь, сняв прикрывающий скромное платье плащ, Араминта вновь вернулась к мыслям о том, как она выглядит.
Маркиз в своем блестящем наряде, казалось, заполнил все пространство комнаты.
— Здесь много таких комнат? — спросила Араминта, которой захотелось нарушить смущающее ее молчание.
— Довольно много, — ответил Уэйн, — и почти все они бывают заняты.
— Кем же? — заинтересовалась Араминта.
— Людьми, которые, как и мы, не хотят, чтобы их видели, — объяснил маркиз. — Думаю, это в основном женатые мужчины, которые развлекают хорошеньких женщин и не хотят, чтобы об этом стало известно их женам. — Араминта ничего не ответила, и, присмотревшись к ней повнимательнее, Уэйн удивленно сказал: — Я вижу, что мысль об этом шокировала вас.
— Я не… шокирована, — ответила Араминта. — Просто очень удивлена. Меня поражает сама мысль о том, что кто-то может обманывать свою жену, наверное, потому что мои родители были очень счастливы вместе.
Вместо ответа маркиз придвинул девушке стул.
В этот момент открылась дверь, и появился официант, принесший меню.
Уэйн взял меню и спросил девушку:
— Вы обедали сегодня?
Она отрицательно покачала головой.
Араминта была слишком занята приготовлением обеда и почему-то — она сама не могла бы объяснить почему — очень взволнована тем, что ей предстояло провести вечер с маркизом. С самого ленча она не могла проглотить ни кусочка.
— Тогда я хотел бы, чтобы вы попробовали блюда, которыми знаменит ресторан Луи. Вы позволите мне сделать для вас заказ?
— Да, пожалуйста, — согласилась Араминта. — Но я не очень голодна.
Уэйн на безупречном французском сделал заказ, и официант, поклонившись, вышел из комнаты.
— Кто такой Луи? — спросила Араминта.
— Француз, переехавший в Англию и открывший этот ресторан, который пользуется большим успехом.
— Я слышала, что после революции и во время войны многие повара покинули Францию.
— Луи — один из них, — ответил маркиз. — Он служил у герцога де Шамуа. Если герцог все еще жив, в чем я лично очень сомневаюсь, он, безусловно, не может позволить себе оплачивать услуги такого дорогого повара.
Помолчав немного, он с улыбкой добавил:
— Луи считается мастером своего дела, но я полагаю, что ваше искусство намного превосходит его возможности.
40 
