очень нудно 
25 
Но даже если б он двинулся к югу и миновал эту деревню – что ж, одним попущением больше. Последние годы были полны таких попущении – сначала он перестал соблюдать церковные праздники и дни поста и воздержания; потом – бревиарий [служебник католического духовенства, содержащий отрывки из Библии, сочинений отцов церкви, житий святых, псалмы, молитвы, гимны и др. тексты, употребляемые при богослужении; состоит из четырех частей (соответственно временам года) по четыре главы в каждой], он уже не так часто открывал свой бревиарий и наконец бросил его в порту во время очередной попытки бежать. За ним исчез и алтарный камень [плоский камень, на котором католические священники служили литургию] – таскать его за собой стало опасно. Служить обедню без алтарного камня было нельзя. Может, ему грозит лишение сана, но кары духовные уже казались нереальными в этом штате, где единственной карой была гражданская – смерть. Привычный ход жизни дал трещину, как прорванная плотина, и в нее просачивалась забывчивость, размывая то одно, то другое. Пять лет назад он поддался непростительному греху – отчаянию и теперь с непонятной легкостью на душе возвращался туда, где отчаяние овладело им, потому что и отчаяния не осталось. Священник он плохой – он знал это; таких называют «пьющий падре», но теперь все его прегрешения ушли из сердца и из памяти. Где-то они незаметно скапливаются, эти обломки его прегрешений, и когда-нибудь, наверно, совсем забьют источник благодати. Но пока что он живет, зная, что такое страх, усталость и постыдная легкость на сердце.
Шлепая по грязи, мул вышел на просеку, и они снова углубились в заросли. Теперь отчаяние не терзало его, но это, разумеется, не значило, что он не заслужил проклятия, – просто с годами тайна становилась все непостижимей: проклятый влагает тело Господне в уста людей. Каким странным слугой обзавелся дьявол! Его мысли были полны простеньких мифов: архангел Михаил в латах поразил дракона, и ангелы с дивными струящимися кудрями, словно кометы, низвергались в пространство, ибо, по словам одного из отцов церкви, испытали зависть к людям, которым Господь уготовил безмерный дар – жизнь. Вот такую жизнь.
Землю здесь, видимо, обрабатывали: попадались пеньки и зола от костров – там, где почва была расчищена под посевы. Он перестал постегивать мула; им вдруг овладела странная робость… Из хижины вышла женщина и стала смотреть, как он медленно тащится по тропинке на усталом муле. Деревушка была маленькая: вокруг пыльной площади стояло не больше двадцати хижин – все на один лад. Но этот лад был близок его сердцу. Он знал: здесь ему окажут радушный прием, знал, что по крайней мере один человек в этой деревушке не выдаст его полиции. Когда он подъехал к хижине, мул снова сел под ним – на сей раз ему пришлось перевернуться кубарем, чтобы его не примяло. Он поднялся на ноги, а женщина все следила за ним, как за врагом.
– А, Мария, – сказал он. – Ну, как живешь?
– Да это вы! – воскликнула она. – Вы, отец?
Он не смотрел ей в лицо; в его глазах были хитрость и настороженность. Он сказал:
– Ты меня не узнала?
– Вы изменились. – Чуть презрительно женщина оглядела его с головы до ног. Она сказала: – Когда это вы обзавелись такой одеждой, отец?
– Неделю назад.
– А свою куда дели?
– Обменял на эту.
– Зачем? Одежда у вас была хорошая.
– Она очень истрепалась… и в глаза бросается.
– Я бы все починила и спрятала. Не надо было менять. В этой у вас совсем простой вид.
Он улыбнулся, опустив голову, и она выговаривала ему, точно экономка, – как в прежние годы, когда у него, у священника, был дом и были собрания «Детей Девы Марии» и других обществ и приходские сплетни, но только не… Не глядя на нее, он тихо спросил с той же смущенной улыбкой:
– А как Бригитта? – Сердце у него екнуло при звуке этого имени. Грех чреват огромными последствиями. Прошло шесть лет с тех пор, как он был… дома.
– Ничего – живет. А вы что думали?
Ему бы порадоваться, но в этом ответе – прямая связь с его грехом. Нельзя радоваться тому, что принадлежит его прошлому. Он машинально проговорил:
– Вот и хорошо, – а в сердце его билась мучительная тайная любовь. – Я очень устал, – сказал он. – Около Сапаты полиция чуть было…
– А почему вы не пошли на Монтекристо? Он с тревогой взглянул на нее. Не такой встречи он ждал. Между хижинами собрались кучкой люди и наблюдали за ним с безопасного расстояния. На площади стояли небольшие полуразвалившиеся подмостки для музыкантов и единственный ларек, где продавалась минеральная вода. Люди вынесли из хижин стулья – посидеть вечером на воздухе. Никто не подошел к нему поцеловать руку, получить благословение. Словно содеянный им грех низвел его в гущу людскую, чтобы он постиг не только отчаяние и любовь, но и то, что человек может быть нежеланным гостем даже в своем собственном доме. Он сказал:
25 
