очень нудно 
41 
С этим было трудно не согласиться, но Мэдди еще хотелось верить, что Джек не такой, не хотелось признавать себя жертвой, а Джека – насильником.
– Ты, конечно, не в своем уме, но все равно я тебя люблю. Как ты теперь поступишь, Грег?
Ей было за него тревожно, она гнала от себя мысли о том, что он наговорил о Джеке. Это слишком ее пугало. Она уже начала уговаривать себя, что Джек не насильник. Просто Грег огорчен и сбит с толку, твердила она себе.
– Пойду в спортивные комментаторы на NBC. Я получил отличное предложение, начинаю через две недели. Ты знаешь, кто теперь будет с тобой работать?
– Брэд Ньюбери, – вздохнула Мэдди.
Она не хотела признаваться Грегу, до какой степени ей будет его не хватать. Возможно, полезно пойти с ним в группу, по крайней мере так они смогут видеться. Она была уверена, что Джек не позволит ей поддерживать отношения с Грегом, найдет способ полностью изолировать ее от него «ради ее же блага». Уж это она знала о своем муже наверняка.
– Репортер из CNN? – недоверчиво воскликнул Грег. – Ты шутишь. Он ужасен!
– Да уж, без тебя наши рейтинги наверняка обвалятся.
– Нет, не обвалятся. У канала есть ты. Все будет хорошо, детка. Ты просто подумай о моих словах, это все, о чем я тебя прошу. Обязательно подумай!
Грег был прав: чтение новостей на пару с Брэдом было наименьшей из ее проблем.
– Я так и сделаю, – ответила она не слишком уверенно.
До середины дня Мэдди в тревоге размышляла о Греге. Его страстная речь задела ее за живое, и она изо всех сил сопротивлялась этой правде. Когда Джек говорил, что она – его собственность, то имел в виду всего лишь свою страстную любовь к ней. С другой стороны, когда она теперь вспоминала свой отдых, то даже эта страстная любовь, особенно в последнее время, представлялась ей странной. Джек неоднократно причинял ей боль, в Париже дошло даже до крови. Сосок заживал после его укуса целую неделю. Когда муж любил ее на мраморном полу в лондонском «Кларидже», она сильно ударилась спиной и до сих пор чувствовала боль. Но это ведь не намеренно, просто он ненасытный и очень сексуальный мужчина, он постоянно ее хочет… А еще он терпеть не может строить планы. Разве это насилие – повезти ее в Париж, поселиться с ней в «Ритц», даже не предупредив заранее? Купить ей браслет в «Картье» и ленту в «Графф’с»? Нет, Грег просто бесится, он ужасно огорчен увольнением, и его трудно не понять. Самое недопустимое сумасшествие – сравнивать Джека с Бобби Джо. Между ними ровным счетом ничего общего, более того, Джек спас ее от Бобби Джо. Одного она не могла понять: почему ей становилось плохо всякий раз, когда она вспоминала сегодняшние слова Грега. После разговора с ним она долго не могла успокоиться. Вот до чего довели даже мысли о мужской жестокости!
Все еще под влиянием разговора с Грегом Мэдди пришла в понедельник на заседание комиссии первой леди и села рядом с Биллом Александером. Он загорел, объяснив, что навестил в Вермонте сына и дочь.
– Как продвигается ваша книга? – поинтересовалась она шепотом, когда уже началось заседание.
– Медленно, но хорошо, – ответил он с улыбкой. Как и все остальные, Билл любовался и восхищался Мэдди. Она пришла в синей мужской рубашке и в белых брюках – очаровательный летний вид.
Первая леди пригласила на заседание Юджинию Флауэрс, психиатра, специализировавшуюся на жертвах жестокого обращения в семье и выступавшую в поддержку многих пострадавших женщин. Мэдди много о ней слышала, но никогда не встречала. Доктор Флауэрс обошла всех присутствующих и с каждым немного побеседовала. Она была приятной на вид, привлекала теплой улыбкой и смахивала на добрую бабушку, но взгляд у нее был цепкий, и она хорошо знала, кому что сказать. Она спрашивала своих собеседников, как бы они определили склонность к насилию, и получала ото всех примерно один и тот же ответ: что это повторяющееся нанесение жертве ударов разного свойства.
– Так оно и есть, – согласилась доктор. – Это наиболее очевидные проявления. – Но она тут же перечислила ряд других, в том числе извращенные и малопонятные, от одной мысли о которых присутствующие неприязненно морщились. – Как насчет других форм? Насильники многолики, в кого они только не рядятся! Взять хотя бы контроль над другим человеком, отслеживание каждого его поступка, движения, даже мысли. Покушение на его уверенность в себе, изоляция, запугивание. Это может быть даже пугающе быстрая езда в опасной ситуации. А взять неуважение, принуждение к мысли, что белое – это черное, а черное – белое, доведение жертвы до полной растерянности, лишение ее средств к существованию, настойчивое утверждение, что без насильника она – ничто, что она – его собственность. Покушение на свободу воли, принуждение к размножению вопреки желанию жертвы: либо к постоянному деторождению, либо, наоборот, к постоянным абортам, а то и отказ в самом праве завести ребенка. Разве все это не относится к насильственным действиям? Это именно они, их классические проявления, такие же болезненные, опасные, даже смертоносные, как и те, что оставляют на теле следы…
41 
