5 
– Ты все смеешься! – Он весело сверкнул синими глазами.
– Я всегда смеюсь. Ты же знаешь.
После трапезы они переместились в любимую малую гостиную Камиллы. Она уселась в кресло, Анри устроился на скамеечке у ее ног, потягивая превосходное вино и рассказывая об Испании. Заходящее февральское солнце окрашивало стены в глубокий золотой цвет, и от этого, а также от огня в камине и – главное – от присутствия Анри Камилле было тепло. Вильморен был хорошим рассказчиком, и госпожа де Ларди то смеялась, то хмурилась, слушая его.
– Ну а ты, моя дорогая? – наконец поинтересовался он. – Как живешь ты?
– Про меня ты все знаешь, я ведь часто пишу тебе. Я ни в каком ордене не состою, так что скрывать мне нечего, – поддела она его. – Скоро уже весна, пора сеять, чинить дома, выгонять на выпасы овец и коз. Я очень скучная женщина, Анри, зря ты меня об этом спрашиваешь.
– Ты умница. – Он поцеловал кончики ее пальцев. – Но я же знаю, тебе тоскливо здесь.
– Вовсе нет.
– Вовсе да, Камилла! Почему бы тебе не выезжать в столицу хотя бы зимой? В Жируаре хорошо, но видеть одни и те же стены каждый день вот уже много лет...
– Разве лучше видеть одни и те же лица много лет? – тихо осведомилась она. – Я не люблю светское общество. Оно нагоняет тоску не меньше, чем февральские ночи.
– Тебе нужно найти человека, который будет с тобой, только с тобой, – озвучил Анри ее тайные мысли.
– Это что, так очевидно? – Камилла всегда превращала подобные разговоры в обмен ехидными репликами, на эту тему ей не хотелось говорить всерьез. Не нужны Анри ее надуманные проблемы, своих хватает. – Спасибо, я как-нибудь справлюсь одна.
Но Анри не принял предложенный шутливый тон.
– Вот это меня и пугает: что ты все время справляешься одна.
– Анри, давай закончим разговор.
– Камилла, – мягко заметил он, – по-моему, ты сама все усложняешь.
– Заезжай в гости почаще, – предложила госпожа де Ларди, словно не услышав его. – Верней – очень милый человек, даром что внебрачный сын Генриха Четвертого. Он тебя отпустит, а я пожертвую аббатству сколько-нибудь от щедрот, давно не занималась благотворительностью.
– С удовольствием воспользуюсь твоим приглашением. И учти, я теперь по средам служу мессу в Санлисе. Ты ведь ездишь туда?
– Да, разумеется. Я приеду, Анри, обязательно приеду. Твои проповеди – всегда нечто большее, чем просто слова. Мне их очень не хватало все то время, что ты просидел в Испании.
Вильморен снова поцеловал ей руку.
– Кажется, и я вправду дома, если самая циничная женщина Франции говорит, что соскучилась по моим проповедям.
Камилла невольно расплылась в обычной своей ехидной улыбке.
– Не обольщайтесь, господин прелат. Я всего лишь плохо сплю в последнее время, а твои проповеди – отличное снотворное!
Анри расхохотался.
Глава 3
Перед шевалье лежала равнина, дорога вилась через перелески к мосту, который казался отсюда, с холма, игрушечным. Теодор прищурился: глаза болели от сверкания снега, но ему показалось, что он увидел движение на дороге. Какие-то всадники? Шевалье поморгал: нет, привиделось. Он продолжил путь, но нехорошие предчувствия заставляли внимательно осматривать окрестности. Виллеру имел все основания опасаться разбойников: в конце зимы банды всегда зверствуют больше обычного, а у него с собою немалая сумма денег, и от ранений он оправился не до конца. На первый взгляд – легкая добыча.
Предчувствия оправдались, когда всадник въехал в небольшую рощу. Из кустов на дорогу вылезла парочка мрачных личностей. Место для засады было выбрано удачно: хотя деревья здесь довольно редкие, но весна еще не наступила, вокруг громоздились сугробы – слишком высокие, чтобы верховой мог их преодолеть. Не хватало еще, чтоб верный Фернан переломал ноги. Пешком же хромавший Теодор далеко не уйдет от преследователей. Что ж, не впервой шевалье де Виллеру вступать в схватку с превосходящими силами противника. Драться, без сомнения, придется – кто бы ни были эти неизвестные, намерения у них явно враждебные: они быстро приближались, и тот, что шел впереди, держал в опущенной руке пистолет. Лица бандитов закрыты масками – прелестная деталь, придающая происшествию некую сомнительную романтичность. Видимо, действительно разбойники. Не повезло.
А вот кому – им или Теодору – сейчас и предстояло выяснить.
Неизвестные не издавали никаких воинственных кличей, не требовали ни денег, ни ценностей, значит, явились не столько грабить, сколько убивать. Теодор втянул воздух сквозь зубы и нехорошо оскалился.
5 
