38 
— Нет.
— Ладно. Тогда возьми и сожги этот хлам собственноручно… Ты разве не понимаешь, какой опасности подвергаешь всю нашу семью? Тебе что, не известно, что Петр рассорился со всеми, даже с теми, кто к нему благоволил, что он предал дело партии, связался с врагами… — глаза Тамары внезапно наполнились слезами. — А потом окончательно запутался… и вот чем все закончилось. И после этого потерять еще и тебя!
— Я сказала: нет! — Олеся покачала головой, но все же шагнула к матери и взяла ее за руку. — Не кричи — тебя слышно даже наверху. И успокойся. Я все надежно спрячу. Отвезу в Полтаву, к бабушке, — она точно не будет возражать. Уеду вместе с ней, завтра же, и останусь там на несколько дней. Кто может знать, что у меня в чемодане? Ты должна понять: если мы не сделаем этого, он умрет еще раз. И ничего, ничего не останется. Ты этого добиваешься? За что ты его так ненавидишь?
— Я требую единственного: чтобы все было уничтожено. Мне безразлично, где и как ты это сделаешь. — Тамара вырвала руку и машинально вытерла ее о свое черное платье. На Лесю она больше не смотрела. — Ты… ты окончательно распустилась! А Петр еще тебя защищал…
— Замолчи! — Олеся сжала кулаки. — Будет так, как ты хочешь. А теперь уйди, пожалуйста…
Когда мать вышла, она погасила свет и долго стояла у темного окна. Пока в доме все не стихло. Потом сунула в карман вязаного жакета еще одни ключи — общие, взяла чемоданчик, заперла свою комнату — и тут же столкнулась в коридоре с матерью. Тамара появилась из ванной комнаты в халате, лицо распухшее, отечное, проволочные кудряшки в папильотках.
— Куда ты собралась? — подозрительно спросила она.
— О Господи, — сказала Леся. — Не буду же я жечь кучу бумаги на керосинке! Снесу в подвал, там гора бумажного хлама…
— Оставь до утра.
— Утром я могу и передумать…
Это было Тамаре понятно — она знала характер дочери. Но идея похоронить архив среди мусора в подвале показалась ей не такой уж плохой. Подвал дома был разделен на чуланчики по квартирам, кроме того, жильцы сносили туда сломанные вещи, старую мебель, изувеченные детские игрушки, газеты и прочий мусор. Раз в месяц, по заявке домового комитета, коммунальная служба вывозила все на городскую свалку и сжигала.
Едва справляясь с нервной зевотой, она проговорила:
— Там полно крыс. Возьми фонарь.
— Уже, — сказала Олеся, хотя ни в какой подвал и не собиралась. — Тебе нужно отдохнуть, мама. Завтра я уеду в Полтаву.
— Пожалуй, — вздохнула Тамара. — У меня больше ни на что нету сил… Я закрою за тобой…
Когда входная дверь захлопнулась, Олеся спустилась на несколько ступеней, прислонилась к стене и стала терпеливо ждать. Скоро мать уснет. Потом нужно бесшумно проникнуть в дом и очень быстро проделать то, что было ею задумано. Она знала, что на службу Тамара уйдет рано, остальное — проще простого: уже к вечеру она будет в Полтаве. То, что оставил Петр, окажется в безопасности.
Подъезды и лестницы сегодня словно преследовали ее.
Неожиданно щелкнул замок в двери Светличных. Дверь приоткрылась. Олеся едва справилась с желанием помчаться вниз, но выглянувшая из прихожей Майя уже заметила ее. На лице соседки отразилось удивление. Девушка молча приложила ладонь к губам, и Майя, так же беззвучно, поманила ее к себе движением руки, между пальцев которой была зажата дымящаяся папироса.
Когда Олеся приблизилась, соседка полушепотом спросила:
— Что случилось?
— Можно я немного посижу у вас, тетя Майя?
— Входи! — Майя быстро заглянула через перила в пролет и тут же вернулась.
Просторная квартира, где Олеся бывала не раз, встретила ее глухой тишиной. В прихожей и коридоре было темно. На стене, рядом с электрощитком, висел велосипед Мити Светличного — старый-престарый «Данлоп», под ним — громадный сундук из тех, на которых когда-то спала прислуга. Сундук принадлежал Юлианову.
Они прошли в кухню, где горела лампочка под колпачком из цветной бумаги и была распахнута форточка.
— Я Дмитрия жду, — сказала Майя, со вздохом опускаясь на табурет. — Тяжелый день сегодня. Как у вас, Леся? Что мама?
— А где Митя?
— Днем сказал, что идет в мастерскую… Но что-то мне не по себе. Обычно он предупреждает, когда собирается там заночевать.
— А Павел Сергеевич уже вернулся? Не спит? — Олеся кивнула в сторону комнаты Юлианова. Она продолжала стоять, прислонившись к косяку и не выпуская из рук чемоданчик. — Я хочу с ним поговорить. Ведь они с… с моим отчимом вместе собирались в эту командировку. Может, хотя бы он знает, что на самом деле произошло?
38 
