очень нудно 
43 
— Проходи! — проговорила она, отворачиваясь — не хотелось, чтобы он заметил ее новое лицо. — Извини, я тут немного…
— Телефон, что ли, у вас скопытился? Леська, тут к нам Никита вчера ввалился — жалуется: нигде не может тебя найти.
— Меня и не было. Мать в командировке, а я только сегодня утром вернулась из Полтавы.
— Ага, значит, ты не в курсе, что ночью творилось. Готический роман!
— Не в курсе. Сейчас закончу, не стой надо мной.
— Представляешь — наш верхний сосед, Аркаша Дерлин, буквально рехнулся. Ну ты знаешь его — еврей, администратор писательского клуба. Ему объявили, что он уволен, и он не нашел ничего лучшего, чем судиться. Понесся к отцу Юли Рубчинской — советоваться, поднял больного с постели…
— Да не прыгай ты, как обезьяна, — сказала Олеся, бросая веник. — У меня в глазах рябит. Кофе будешь? Правда, желудевый с ячменем.
— Терпеть не могу эту бурду, — отмахнулся Митя. — А тут как раз прибыла из-за границы, из самой Франции, старшая дочь Рубчинского с ребенком. И, видя такое дело, взяла и твердой рукой выставила Дерлина…
— Откуда тебе это известно? — перебила Олеся. — Ты же весь день в мастерской торчишь…
Что-то в ней щелкнуло, и она на мгновение застыла, словно запамятовала конец фразы.
— Ну и торчу. Вдруг является Юля и рассказывает: мол, наконец-то приехала сестра Соня с малолетним сыном — повидаться с родителями, но на все ей отпустили две недели, а потом — фюйть! — и катись обратно в Париж подобру-поздорову. Адвокат хворает, чтоб не сказать хуже, Юле ее полкан шагу ступить не дает, все слегка в истерике, а тут еще Дерлин. Кретин, прости Господи!
— У человека несчастье.
— У всех несчастье. Тем более, что Рубчинский давным-давно не практикует. Но дело не в том. Нынче ночью этот психопат попытался повеситься, а когда жена вытащила его из петли, напал на нее и чуть не искалечил. Вообрази!
— Вот так дела!
— В общем, скрутили и доставили на Сабурову дачу… Да — я же к тебе за хлебом. В доме ни крошки. Имеешь?
— Возьми, — сказала она, — только он… черствый, наверное. В хлебнице, под салфеткой.
— Спасибо, — Митя одним махом сгреб окаменевшие серые ломти, оставшиеся еще с поминок. — Ну все, побежал: дел по горло. А ты заглядывай к нам. Майя тебя любит.
Леся поежилась, будто от сквозняка, глядя, как он вприпрыжку катится к двери. Светлый птичий хохолок на Митином темени кивал при каждом движении. Щегол на примороженных лапках… И уже никуда не деться от этого знания, и ничем не помочь.
Все, что очень скоро случится с Дмитрием и его старшей сестрой, ей было известно.
И еще то, что она должна сделать прямо сейчас.
Во-первых — покончить с уборкой до того, как появится Никита Орлов. О котором Петр не обронил ни слова в своих записях. Будто ее жениху не предстояло никакого будущего. Не упомянуты там Тамара и Сильвестр, что еще более странно…
Не думать об этом, иначе можно спятить, как несчастный Дерлин.
Во-вторых — включить телефон. Номер Рубчинских-старших сохранился в ее записной книжке.
Она позвонила, и трубку сразу же взял какой-то мужчина. Олеся попросила позвать кого-нибудь из Рубчинских, на что хамский голос буркнул: «Скока можна?». Мембрана заскрежетала, воцарилось долгое безмолвие и наконец послышалось негромкое: «Слушаю вас…»
— Анна Петровна, здравствуйте! Это Леся Клименко.
— Олеся, — услышала она, — голубушка! Прими наши соболезнования. Ты хорошо знаешь, как в нашей семье относились к Петру Георгиевичу…
— Спасибо, — перебила она. — Благодарю вас… Анна Петровна, мне нужно связаться с Юлей, у меня до сих пор лежат ее нотные тетради.
— Сейчас продиктую номер… Ах, да… — спохватилась Рубчинская, — ведь Юлечка теперь бывает у нас чаще и… сейчас соображу… Как раз сегодня ждем к обеду.
— Пусть обязательно позвонит мне. Передадите, не забудете? Она знает — куда.
— Непременно передам.
— До свидания.
Как только она повесила трубку, сейчас же позвонил встревоженный Никита. Обрадовался, сказал, что разыскивал ее повсюду и страшно беспокоился. Леся предложила зайти, но он ответил — сейчас не получится, занят до пяти. Договорились встретиться в шесть у кладбища.
Старые «Буре», висевшие в кухонном простенке, отбили полдень. «Только бы не заснуть», — подумала Леся. О еде она даже не вспоминала. Чтобы не поддаться тупой сонливости, сменяющейся ознобом и возбуждением, она взяла стул и уселась с книжкой прямо в прихожей — рядом с телефоном.
43 
