очень нудно 
82 
— Неужели гектары?
— Я и говорю — вам трудно представить. С вашей точки зрения, семьдесят сортов коньяка или триста тридцать сыра — бессмысленный разврат. Или гигиенические прокладки от двадцати фирм. Вы о них понятия не имели. А по-нашему — в порядке вещей. Разные люди производят одно и то же, и все хотят продать все. Экономическая свобода. Она, как и всякая другая, всегда только шанс, и каждый реализует этот шанс в меру своих представлений о счастье. У нас очень простое общество — два измерения: деньги и эротическая привлекательность. Базовые ценности: жадность, лень, амбиции, вера в халяву, когда все само в руки валится. Остальное вытекает отсюда, в том числе счастье и несчастье. Не звездный Вифлеем, да? Правда, теперь все изменилось.
— Почему?
Он быстро взглянул исподлобья, проверяя, опознал ли я цитату из моих собственных писаний, но я не подал виду.
— Откуда мне знать. Жизнь всегда бросает вызов. Каждому поколению. То чума, то война, то безмозглые вожди, то террор, то научный прогресс. Люди всегда существуют на краю. Вот и мы тоже доперли до самого обрыва и даже заглянули вниз — как там оно? Еще вчера все думали, что голод — это стремление иметь право на выбор, покупать на свои, обладать и принадлежать по собственной воле. А оказалось, что голод — просто голод, и все. Независимо ни от чего.
— Что-то я не понимаю!
— Нечего тут понимать. Никто не понимает, и объяснить невозможно. Месяца полтора назад вдруг обнаружилось, что продукты, купленные в гипермаркетах, есть нельзя. Категорически. Смертельно опасно.
— Банда вредителей и пособников? — я тщательно спрятал иронию. Знакомые клише, заверстанные в потусторонний контекст, звучали курьезно. Он, однако, не реагировал.
— Было и такое мнение. Когда несколько десятков человек погибли прямо на ступенях торговых центров в разных концах города. Появились официальные сообщения о партии напитков и соков, предположительно отравленной каким-то свихнувшимся антиглобалистом, маньяком, скорее всего. Те, кого не коснулось, пару дней тупо верили. Потом все приняло совсем другие масштабы. Поползли панические слухи об эпидемии. Но и они оказались враньем. Никто не болел, не заражался, не мучился, больницы пустовали, зато морги — те были переполнены. Причина заключалась в еде. Во всем, что продавалось в торговых центрах и было более или менее съедобно.
— Значит, все-таки яд?
— Не подтвердилось. Медики не обнаружили никаких токсинов. Случилось что-то невероятное, с чем никто никогда не сталкивался. А потом стало ясно, что убивает не вся еда, а только та, на которой проставлены правильные цифры…
— Цифры? — Только теперь я заметил, что выглядит он не так, как обычно. Скулы обозначены тенью, глаза воспалены и лихорадочно блестят.
— Даты, я это имел в виду. Вся еда упакована в пластик или картон, и на упаковке проставлены дата выпуска и срок годности. Такие правила. Смертельным оказалось все, что, с точки зрения этих самых правил, было совершенно нормально и безопасно. Начались погромы, а власть, как обычно, спохватилась позже всех…
— Кого же громили?
— Торговые центры, рынки, мелкие магазины, киоски, оптовые фирмы. Ну, и транзитные базы. Потом появились мобы — вооруженные боевые группы, контролирующие остатки безопасного продовольствия.
— Какой смысл?
— А какой смысл в погромах вообще? Трусость и агрессия, паника и тупая жестокость. Люди сбиваются в стаи и ведут себя соответственно. А кто-то дает им ржавые автоматы. Те, у кого не было вообще никаких запасов, уже начинали серьезно голодать. Искали все, что просрочено. От просроченных продуктов почему-то никто не умирал. Иногда случались обычные пищевые отравления, не больше. Но просроченная еда тоже скоро закончилась. Перестали работать внешняя связь и транспорт. По ящику никакой информации — сплошные призывы к гражданам сохранять спокойствие и заверения, что власть делает все, чтобы удержать ситуацию под контролем. Похоже, им это удается.
— Каким же это образом?
— Многие пытались выехать или уйти пешком. Надеялись, что весь этот бред происходит только в городе. В сельской местности наверняка есть безвредная еда. Но те, кто уцелел, быстро вернулись. Оказалось, что покинуть город невозможно. На каждом шагу блокпосты. Огонь открывают без предупреждения, как по бешеным собакам. Будто это и в самом деле чума.
— А в других местах?
82 
