8 
– Просто смешно, – позднее призналась она Магде, – но мне кажется, что в некоторых отношениях Норман наивнее и моложе меня. Он не разбирается ни в чем, кроме своих моторов.
Она сидела на широкой кровати красного дерева. На ней было белое с серебристыми блестками платье на бретельках. В нем Карлотта выглядела удивительно молоденькой и чарующе привлекательной. Магда сразу поняла, что приемная дочь имеет в виду.
– Ты же русская! – ответила она. – Мы принадлежим к древнему народу.
– Я русская только наполовину, – возразила девушка. – Ты забываешь о моем отце.
– Я его вообще никогда не видела, – лукаво возразила Магда.
– Интересно, что же он собой представлял? – спросила Карлотта.
Встав с кровати, она подошла к огромному зеркалу.
– Скорее всего он был блондином высокого роста и не блистал умом, – ответила Магда. – Как и большинство англичан.
– А тот, которого ты любила, тоже был таким? – поинтересовалась Карлотта.
Магда ответила не сразу. Она сидела на кровати, откинувшись на подушки. Ее огромное тело горой возвышалось под одеялом. В черных глазах приемной матери Карлотта прочитала недоумение.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Магда.
– Не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я, – ответила Карлотта. – Леолия мне все рассказала! Причем уже давно. Не сердись, что я выудила у нее всю правду.
– Я уже давно о нем забыла, – призналась Магда.
– Не верю! – заявила Карлотта. – Ну да ладно, давай поговорим обо мне, если хочешь. А на мать я похожа?
– Похожа, – подтвердила Магда.
– Значит, она была, наверное, очень красивой, – решила Карлотта.
– В ту пору, когда я ее увидела, – нет, – возразила Магда. – Она два дня ничего не ела и выглядела не лучшим образом – бледная, измученная, с ввалившимися глазами.
– И все же она была красивая, – настаивала Карлотта. – Я просто уверена, что она была привлекательной. Признайся.
– Не исключаю, что она была настоящей красавицей, – ответила Магда.
– И происходила из семьи Романовых, – торжествующим голосом проговорила Карлотта. – Из семьи самих Романовых! По-твоему, я достойна ее?
– Сойдешь за родственницу, – ворчливо отозвалась собеседница. За показным грубоватым тоном таились нежность и привязанность к девочке, которую она когда-то взяла на воспитание. – Ступай. Пора спать. Иначе утром будешь ходить как вареная. Когда этот твой симпатичный джентльмен снова заедет за тобой?
– Может, завтра вечером. Мне почему-то кажется, что я ему нравлюсь.
– Он был бы полным дураком, если бы ты ему не нравилась, – сказала Магда. – Ты как-нибудь пригласи его к нам. Я посмотрю на него и потом скажу, что о нем думаю.
– Если ты не станешь говорить ему то, что о нем думаешь, я обязательно приведу его сюда. Но ты должна мне пообещать, что будешь вести себя прилично.
Карлотта говорила наполовину шутя, наполовину всерьез, потому что ей уже приходилось страдать от излишней прямолинейности приемной матери.
Магда не испытывала ни малейших угрызений совести, прямо высказывая свое мнение, независимо от того, приятно это слышать окружающим или нет. У нее был сильный, волевой характер, и весь театральный мир Лондона об этом знал. Некоторые любили ее, некоторые ненавидели, но все без исключения были вынуждены принимать такой, какая она есть. Модельеры ее обожали. У Магды было прекрасное чувство стиля, и она никогда не позволяла, чтобы из ее мастерской вышло что-то безвкусное или вульгарное.
Она не обращала внимания на тех, кто посмеивался над ней. Однажды какой-то разозленный подросток обозвал ее «безобразной герцогиней», но Магда совсем не обиделась на него за это злое прозвище.
Прозвище, кстати, прилипло к ней намертво, и в театральных кругах с тех пор ее иначе не называли. Она к этому быстро привыкла и иногда даже сама пользовалась этим прозвищем.
Возможно, именно непомерная тучность приемной матери и заставила Карлотту так стремиться к красоте. С самых ранних лет она мечтала быть красавицей.
Карлотта ненавидела все бесцветное и непривлекательное, пугалась при виде огородного пугала и терпеть не могла убогие, некрасивые игрушки.
Став старше, она отказалась носить одежду, которая ей не нравится и не соответствует ее изысканному вкусу.
– Когда я вырасту, – заявила она, когда ей было пять лет, – я стану красивой, как ангелочек.
Магда рассмеялась, услышав эти слова, однако для Карлотты это стало чем-то вроде обета, о котором она помнила с тех пор всегда.
8 
