очень нудно 
46 
— Миссис Ливермор.
Женщина в страхе подскочила, выругалась и в удивлении развернулась ко мне, прижимая руку к груди.
— Это что ж ты такое творишь? — осведомилась она — первые ее слова, обращенные ко мне, хотя мы вместе обитали в этом доме и окрестностях уже которую неделю. — Это ж надо, так подкрадываться к человеку? Чуть родимчик не приключился.
— А как еще мне вас застать? — не церемонясь спросила я. — С вами нелегко познакомиться.
— Да уж, — отвечала она, кивнув и смерив меня презрительным взглядом, а затем отвернулась к печи, где закипала вода в кастрюле. — Кто все утро по постелям валяется, тот меня не застанет. Пораньше вставать надо, мадама, коли поболтать охота.
— А с вами можно поболтать? — спросила я. — Нечто подсказывает мне, что вы совершенно откажете мне в диалоге.
Она вздохнула и устало воззрилась на меня. Была она коренастая, ближе к пятидесяти, чем к сорока, и седеющие волосы уминала в тугой пучок на затылке. Глаза у нее, однако, были ясные, и я заподозрила, что дураков она недолюбливает.
— Со мной можно по-простому, — тихо сказала она. — Я у нас неученая.
Я кивнула, слегка смутившись. Разве слово «диалог» имеет хождение только в образованных слоях?
— Может статься, ты и права, — прибавила она, чуточку смягчившись, и вновь отвернулась к печи. Затем прибавила: — Я чай делаю.
— Позволите присоединиться?
— Ты ж небось покоя мне не дашь, коли не позволю? Сядь там, я все принесу, и ты скажешь, чего надобно сказать, а то у меня еще дел по горло. Добро?
Я кивнула и направилась в гостиную, где прежде бывала лишь изредка. Выходя из кухни, однако, я заметила серый след на ладони — вероятно, испачкалась пылью с перил, когда сходила вниз, — и свернула к раковине. Едва на ладони мои полилась вода, я ахнула, и миссис Ливермор снова уставилась на меня:
— Ну что еще такое, девонька?
— Вода, — отвечала я, слегка покраснев. — Очень холодная.
— Ну еще б не холодная, — отвечала она. — Небось не в Букингемском дворце живешь.
Я отодвинулась, растирая ладони, пытаясь их согреть. Разумеется, вода всегда была обжигающе холодна; в Годлин-холле, если нужна горячая вода, изволь согреть на печи.
— Чай, — спустя несколько минут возвестила миссис Ливермор, входя в гостиную с подносом; на подносе стояли две чашки, чайник, молочник и сахарница. — Вкусненького нету, даже и не проси. Завтрак сама себе потом сготовишь.
— Совершенно ничего страшного, — отвечала я уже не так воинственно. — И пожалуйста, простите, что напугала вас. Я ничуть этого не хотела.
— Да уж, — сказала она, отведя взгляд. — Впредь головой думай, мадама. А то можно и черпаком по лбу получить. — Я ответила улыбкой и потянулась к чайнику, но она отбросила мою руку. — Ему завариться надобно, — сказала она. — Пущай сок даст.
Она сунула руку в карман передника, извлекла самокрутку и закурила. Я уставилась на нее в испуге. Прежде я не видела, чтобы женщины курили, тем более такие аккуратные самокрутки. Конечно, я слыхала, что курение — последняя мода среди лондонских дам. Таковы их привилегии. Но чтобы прислуга курила в доме — удивительное дело.
— Другой нету, — сказала она, заметив мой интерес. — Даже и не проси.
— Я и не собиралась, — отвечала я; эта зловонная штука мне вовсе ни к чему. Я снова глянула на чайник, и миссис Ливермор кивнула — дескать, можно и разлить. Чай был густой и горячий; я добавила молока, сахара и глотнула, согреваясь.
— Ну что, валяй, — сказала миссис Ливермор. — Изливай. — Я глядела на нее, не вполне понимая, о чем она ведет речь. Может, она подложила в чай яду? — Да не чай, глупая ты лошадь, — сказала она, почти улыбнувшись. — Ты сказать чего-то хотела, мадама, — так ты выкладывай, покудова не лопнула.
— Я вчера виделась с мистером Рейзеном, — сухо сообщила я; я этой женщины не боюсь. — Деревенским стряпчим.
— Знаю я мистера Рейзена, — ухмыльнулась она. — У кого, по-твоему, я жалованье получаю кажную неделю? Чай, не у призовой козы на ферме Хэддока.
— Так вот, — продолжала я, — я записалась к нему на прием, и мы побеседовали. Мне хотелось выяснить некоторые обстоятельства, и он меня любезно просветил.
— Чем это он тебя любезно просветил? — поинтересовалась она, сощурившись, и склонилась над чашкой.
46 
