очень нудно 
47 
— Он сказал, что мистер Уэстерли по-прежнему здесь. В Годлин-холле. Живет в этом самом доме.
Она фыркнула и затрясла головой, глубоко затянулась самокруткой, а потом от души запила ее чаем.
— Ты ж тут вроде давненько, мадама? — спросила она.
— Три недели.
— Девица до тебя, мисс Беннет называлась, додумалась вдвое скорее. А бедняжка мисс Харкнесс, храни Господь ее грешную душу, — тут она дважды перекрестилась, — за два дня раскумекала. Правда, она-то дотошливая была, да к тому ж истеричка. Плохо о мертвых дурное говорить, но я токмо правду рассказываю, мисс?.. — Она уставилась на меня в некотором испуге. — Я ведь не знаю, как тебя кличут?
— Элайза Кейн.
Она еще покурила, разглядывая меня.
— Элайзой мамку мою звали, — наконец поведала она. — Мне это имя по сердцу. Генри своему говорила: будет девка — окрестим Элайзой. А народились одни мальчонки, прямо стая целая. Здоровущие, все как на подбор. И один другого охальнее. А ты из Лондона будешь? (Я кивнула.) Я разок туда скаталась. Молодая была, вот, считай, как ты. Думала, помру. Шумно-то как! Уж и не знаю, как там люди живут. Я б рехнулась. Не понимаю, как там все не свихиваются. Ты что скажешь, мадама, небось в Лондоне все чуток тронутые?
— Не особенно, — отвечала я. — Хотя я знаю, что это распространенное обобщение. Все равно что утверждать, будто в деревнях все необразованны и даже глуповаты.
Она выдула дымное колечко — гадость какая; судя по ее лицу, замечанием моим она была довольна, едва ли не восхищена.
— Так я, собственно, вот о чем. — Она склонилась ко мне и заговорила благопристойнее, дабы я наверняка постигла ее мысль. — Я вот о чем: ты здесь уж три недели, а токмо сейчас смекнула. Я гляжу, ты у нас голова. Может, и у тебя в роду деревенские повалялись?
— На самом деле я бы вовсе об этом не узнала, не расскажи мне мистер Рейзен, — отвечала я. — Мне представляется, что было бы нелишне поставить меня в известность. Мой наниматель проживает в доме, и, однако, мы ни разу не встречались. Я не видела его с детьми. Он не спускается к трапезам. Когда он приходит, когда уходит? Когда питается? Он что, призрак? Или у него имеется человеческое обличье?
— Да нет, он по правде есть, — сказала миссис Ливермор. — Не призрак никакой. В доме вот прямо сейчас. Но коли мистер Рейзен тебе столько всего порассказал, что ж ты его больше ни о чем не спросила? Не моего это ума дело — все тебе подчистую выкладывать.
— Время вышло, — объяснила я. — Было назначено у других клиентов. И он сильно расчувствовался, когда рассказывал мне об этом эпизоде в Годлин-холле.
— Эпизоде? — насупилась она.
— Когда миссис Уэстерли… — Я замялась; негоже поминать столь ужасные вещи с утра пораньше. — Когда она атаковала своего супруга и первую гувернантку, мисс Томлин.
— Вы послушайте ее! — горько усмехнулась миссис Ливермор. — Такое дело страховидное, а какие красивые словечки. Атаковала, говоришь? Это, что ль, когда она ее в сыру землю заколотила и его чуть следом не отправила?
— Да, — кивнула я. — Я именно об этом.
— В гробу я видала такие эпизоды.
— Мистер Рейзен сказал, что мне следует познакомиться с мистером Уэстерли.
— Да неужто?
— Совершенно верно, — подтвердила я, не отводя взгляда. — Он сказал, вы нас друг другу представите.
Она отвернулась, морща лоб.
— Мне он ни о чем таком не говорил.
— Уверяю вас, это чистая правда.
— К мистеру Уэстерли никто не ходит, окромя меня.
— И детей, разумеется, — прибавила я.
— Детей он в глаза не видал с самого, как ты говоришь, эпизода.
Я недоверчиво уставилась на нее:
— Быть такого не может. Это почему еще?
— Ты б не спрашивала, кабы с ним повидалась. Но мне сдается, незачем тебе к нему ходить.
— Да что ж это за поразительная такая история! — сердито вскричала я, всплеснув руками. — Хозяин поместья, отец детей, ото всех прячется, и единственное общество его — уж простите меня — вы, миссис Ливермор…
— Бывает доля и похужее.
— Не ехидничайте, умоляю вас. Я просто хочу понять. Мы обе здесь наемная прислуга, разве нельзя нам делиться секретами? Я гувернантка, а вы кухарка мистера Уэстерли, или горничная, или кто вы ни есть.
47 
