208 
Дуг снова кивнул.
— Я знаю. Я знаю горы. Но я хочу знать нечто иное. Насколько правдивы слухи о том, что мароны держат у себя белых рабов?
Глаза Босого выражали истинное удивление.
— Белые рабы? Откуда вы это взяли? Это, как вы сказали, — просто слух. Да это бы себя и не оправдало. Они, правда, высаживают у себя немного сахарного тростника, но только так, для собственных потребностей. Тростник там наверху растет не так уж хорошо. В любом случае они посылают на поля своих жен, так, наверное, принято в Африке. И те справляются с работой очень хорошо. А за рабами, наоборот, надо присматривать, а у них нет желания. Да к тому же белые люди там и без того стали бы дохнуть, как мухи. Вы же сами знаете, что белая раса не создана для тяжелой работы в этом климате.
Дуг по привычке потер лоб.
— Человек, с которым я беседовал, говорил о... белых рабынях, — сказал он затем.
Берфут выпятил губы.
— Ах, вы это имели в виду... Это все глупые слухи. На самом деле наверху там есть только одна...
— Но все же есть? — Дуг встревоженно вскинул взгляд. — Одна?
— В Нэнни-Тауне, — совершенно спокойно сказал Берфут. — Появилась вскоре после нападения на вашу плантацию, поэтому я думал... Да забудьте вы это! Я эту женщину никогда не видел. Это факт. Но все-таки она есть, ниггеры там, в горах, некоторое время серьезно спорили из-за нее. Вроде она принадлежит какому-то заслуженному воину, хотя это нужно понимать в переносном смысле. Этот парень, правда, таскает с собой оружие, но на самом деле он нужен маронам только для ведения переговоров. Он якобы умеет читать и писать.
Дуг почувствовал, как его бросило в жар.
— Ну и как? — спросил он сдавленным голосом. — Он действительно умеет?
Берфут пожал плечами.
— Без понятия. Я сам этого не умею, — признался он. — Но этот парень является там наверху кем-то особенным, и на него возлагают большие надежды и королева, и король. Поэтому позволяют ему... В общем, он держит какую-то белую рабыню. Или держал. Он за это время, кажется, женился на ней. Еще одно дело, из-за которого возмущались все старые мароны. Дело в том, что у него есть еще и черная жена. Выходит, белая теперь свободна, это тоже важно, если вскоре речь будет идти о больших договорах. Губернатор не был бы в восторге, если бы они там наверху бесчестили белых девушек.
Дуг сделал судорожный глоток.
— Она... значит, она остается там добровольно? — хрипло спросил он.
Берфут закатил глаза.
— Откуда мне знать? Когда я появляюсь, они куда-то прячут эту женщину. Это не обязательно является признаком того, что она там находится недобровольно, но, как я сказал, я без понятия. Но, конечно, она там единственная в своем роде. О рабстве белых людей в больших количествах не может быть и речи.
Дуг сунул руку себе под воротник. У него было такое чувство, что он задыхается.
— Имя этой женщины вы никогда не слышали, — сказал он тихо. — Но... может быть, имя этого... воина?
Берфут кивнул.
— Отчего же, конечно, если только я сейчас его вспомню. Что-то африканское — как и все, что нравится старой Нэнни. Подождите, что-то похожее на Ак... или Аб... Ага — Абвази!
— Аквази, — поправил его Дуглас.
Его голос был хриплым. Он до сих пор не мог поверить в то, что сказал ему сейчас Берфут.
— А женщина... Вы даже не представляете, как вы мне сейчас помогли, Берфут! — У Дуга вдруг появилось чувство, что у него из сердца выпал камень, который несколько лет душил его. — Я никогда не верил, что она мертва. Никогда. Это было просто такое чувство, понимаете...
Он встал и сунул в руку совершенно ошеломленному Берфуту золотую монету. Затем покинул таверну и подарил еще одну монету чернокожей женщине в лавке.
— За то, что ты охраняла мою лошадь.
Амиго послушно стоял перед лавкой, и ему, собственно, не был нужен надсмотрщик. Девушка потрясенно смотрела на Дуга.
— Благослови вас Господь, баккра! — прошептала она. — Божьего вам благословения!
Дуг вскочил на своего коня и улыбнулся ей.
— Оно мне понадобится, — сказал он тихо.
— Вы знаете о присутствии белой женщины в Нэнни-Тауне?
Дуг выполнил все формальности, чтобы как можно быстрее получить аудиенцию у губернатора. Теперь он не тратил времени на предисловия.
Эдвард Трелони кивнул.
— Да, эти сведения дошли до наших ушей, — признался он. — Но наши посредники при переговорах никогда ее не видели, что, однако, ничего не означает. Мы, как правило, ведем переговоры в Кудойе-Тауне.
208 
