67 
Он целовал ее глаза, шею, а она трепетала от его прикосновений. Неожиданно он почувствовал, что сейчас расплачется, и уткнулся лицом ей в грудь. Слишком сильны были его чувства, слишком велика радость от того, что он наконец соединился с единственной женщиной, которую когда-либо любил, с той, которая олицетворяла для него все самое прекрасное и возвышенное.
Фрэнк почувствовал, что Хельга гладит его по голове. Ее руки слегка дрожали, и он понял, что она пребывает в таком же смятении, что и он.
Они не помнили, сколько времени длились их объятия. Мир перестал существовать для них, сейчас главным было чувствовать близость друг друга.
Наконец Хельга высвободилась из его объятий и принялась поправлять волосы. Фрэнк наблюдал за ней, любуясь огромными глазами, приоткрытыми в полуулыбке губами — прекрасными губками, припухшими от поцелуев возлюбленного.
— Я восхищаюсь тобой, — проговорил он.
— Я люблю тебя… — прошептала Хельга.
— Для меня всегда была только ты, — признался Фрэнк. — Только к тебе я стремился и только о тебе мечтал. И вот я нашел тебя.
В его глазах застыл невысказанный вопрос, но он понимал, что сейчас Хельга не ответит на него.
Они снова спустились в шале и пообедали там яйцами, сыром и кофе. Счастливые, опьяненные своим чувством, они сидели под оранжевым зонтом и молча смотрели друг на друга. Фрэнк не мог ни на секунду отвести от нее глаз, и Хельга улыбалась, читая в его взгляде любовь.
Только когда солнце стало спускаться к вершинам гор, влюбленные вспомнили о том, что пора возвращаться домой, и их радужное настроение померкло.
Чем ближе становилась гостиница, тем чаще Хельгу пробирала дрожь. Они поднялись в ее номер. Фрэнк собрался было обнять ее, но она под предлогом, что ей якобы надо заняться собой, скрылась в спальне.
Хельга отсутствовала довольно долго, и все это время Фрэнк беспокойно шагал взад-вперед по комнате. Внезапно он заметил на столе два письма, которые, очевидно, пришли с дневной почтой. Вглядевшись, он разобрал на французской марке штемпель Руана.
Фрэнк подошел к окну и выглянул наружу. На террасе появилась девушка, которой он еще не видел среди постояльцев, и устроилась в кресле так, чтобы на нее падали лучи заходящего солнца. Ее светлые волосы — почти такого же цвета, как у Хельги, — были собраны в строгий пучок. Фрэнк успел разглядеть ее лицо, которое нельзя было назвать непривлекательным.
«Интересно, кто она такая?» — промелькнуло у него в голове.
Звук открывшейся двери заставил его повернуться — перед ним стояла Хельга в черном шифоновом платье, казавшемся траурным, несмотря на букетик белых цветов у выреза. Фрэнк обратил внимание, что в темном одеянии Хельга словно поблекла.
Взяв со стола письма, она пробежала глазами обратный адрес, но не распечатала их. Фрэнк заметил, что она чем-то подавлена.
— Кто пишет тебе из Руана? — осведомился он.
Хельга вздрогнула и, прищурившись, спросила:
— Почему ты рассматривал мои письма?
— Я случайно заметил их на столе, — ответил Фрэнк. — А что тут особенного?
Хельга опять устремила на него пристальный взгляд.
— Нет, ничего, — проговорила она. — Прости.
— Иди сюда, — позвал ее Фрэнк.
Когда она медленно приблизилась к нему, он положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.
— Что ты скрываешь от меня, Хельга? — ласково произнес он. — Почему ты боишься?
— Я не боюсь, — запротестовала она. — Совсем не боюсь.
Фрэнк знал, что она лжет, и чувствовал, как она дрожит, но не отпускал ее от себя.
— Расскажи мне, — настаивал он. — Это связано с твоим мужем?
На лице Хельги появилось странное выражение, и Фрэнк шестым чувством угадал ответ на свой вопрос. Он с такой силой сжал ее плечи, что ей стало больно.
— Отвечай, Хельга, — потребовал он. — Я хочу знать правду. У тебя нет никакого мужа.
Он ожидал, что Хельга возмутится и начнет горячо возражать, но вместо этого она спрятала лицо в ладонях и сникла.
Фрэнк все понял. И это так потрясло его, что он даже не сразу узнал собственный голос.
— Выдавая себя за жену англичанина, ты, Хельга, шпионишь в пользу Германии.
Хельга тихо вскрикнула, а затем воцарилась гнетущая тишина. Охваченный ужасом, Фрэнк окаменел.
Внезапно тишину разорвали рыдания Хельги. Она упала ему на грудь, а он машинально обнял ее. Он не испытывал никаких эмоций, в его душе была пустота.
67 
