49 
Розина поняла: если Джон ее не любит, она в целом мире не найдет утешения.
— Джон, — прошептала она, — ах, Джон…
В мгновение ока он очутился рядом.
— Розина… Розина, милая. Ах, любовь моя! Сможешь ли ты когда-нибудь меня полюбить?
— Да! — восторженно ответила она. — Конечно да. Я люблю тебя. И всегда любила, но разозлилась на тебя и решила, что не люблю, только это была неправда. Ты всегда был в моем сердце. Но потом я думала, что ты ухаживаешь за мисс Холден…
— А я считал, что ты положила глаз на Джорджа Блейкмора. Я безумно ревновал, но что я мог сказать?
И вот наступил миг, о котором мечтала Розина, — волшебный миг, когда его руки сомкнулись вокруг ее талии, он притянул ее к себе и нежно поцеловал.
От прикосновения его губ Розине показалось, что она в раю. Все заботы отступили — она была в объятиях любимого мужчины.
— Любовь моя, любовь моя, — шептал Джон. — Я любил тебя долгие месяцы, но не мог сказать об этом. Ты была так молода, и нужно было подождать, дать тебе время осмотреться. Была невыносима мысль, что ты можешь найти себе лучшую пару.
— Ты для меня самая лучшая пара, — с жаром ответила Розина.
— У меня нет ни знатного титула, как у некоторых твоих поклонников, ни крупного состояния.
— Ты меня любишь?
— Всей душой и сердцем, вечной любовью.
— Тогда ты — блестящий жених! — воскликнула она. — Мне не нужен никто, кроме тебя.
— Милая!
Джон снова обнял ее, на этот раз пылко, и она ощутила всю его страсть, которую он так долго старался сдерживать.
— Давай покинем это место, — сказал он наконец. — Оно темное, полное ненависти и зла. А вокруг нас должен быть только свет.
Розина вложила свою руку в его, и они взлетели вверх по ступенькам к ожидающему экипажу.
— Но где папа? — спросила Розина.
Уилкинс свесился с козел и подмигнул ей.
— Сэр Элрой поехал домой в кебе. Он сказал, что вы рады будете получить экипаж в свое распоряжение.
— Ай да папа! — воскликнула Розина. — Он всегда хотел, чтобы мы были вместе.
Они забрались в экипаж и захлопнули за собой дверцу. Внутри было темно, никто не видел жара их объятий и не слышал их пылких признаний в любви.
— Должен сознаться, — сказал Джон, — я специально устроил так, чтобы пожить у вас в доме. Иначе я вряд ли мог тебя видеть, а мне хотелось быть рядом каждый день. Я думал, что так у меня будет больше шансов завоевать твою любовь.
— Тебе не нужно было ее завоевывать, — сказала Розина. — Я давно в тебя влюблена, но мне казалось, что ты видишь во мне всего лишь маленькую девочку.
— Приходилось бороться с собой, чтобы не выдать своих чувств. Было бы неправильно заговорить о них раньше, но теперь я могу сказать, что люблю тебя и буду любить вечно.
Он страстно поцеловал Розину, и та с жаром ему ответила, ликуя, что наконец-то они нашли друг друга.
— Милая моя, — сказал сэр Джон, — теперь мисс Дрейкотт упокоится с миром?
— Да, — ответила Розина. — Она никогда не стояла между нами, просто я злилась на тебя — ты казался черствым и безразличным к ее доле.
— Я не хотел, чтобы ты так меня поняла. Ее надежды и мечты казались мне утопическими в том жестоком мире, который я знал. Мире, где люди стремятся преуспеть, чего бы это ни стоило другим. Я только хотел предостеречь. Я вовсе не намекал, что одобряю личности вроде Вудворда.
— А я просто не хотела прислушаться к голосу разума, не так ли? — сказала Розина. — Я обвиняла тебя несправедливо.
— Ты говорила от чистого сердца, и я еще больше люблю тебя за это. Мне жаль, что ее нельзя было спасти.
— Но мы все-таки добились для нее справедливости, — сказала Розина. — И должны быть за это благодарны. Неразумно, наверное, с моей стороны было так разговаривать с Вудвордом.
— Очень неразумно, — с любовью ответил сэр Джон. — Но все это проявление твоей верности подруге. Я не хочу, чтобы ты хоть на каплю изменилась.
— Однако с этого дня я буду осторожной ради бедной мисс Дрейкотт. Иногда я думаю, что она счастлива и радуется на небесах.
— Уверен, так и есть. Ты сделала для нее все, что могла, и теперь должна оставить ее с миром.
— Да, — согласилась Розина. — Я никогда ее не забуду и не перестану быть благодарной, что она указала мне на правду о Вудворде, а я сумела помочь леди Дорин. Но теперь…
— Но теперь, — сказал Джон, заключая Розину в объятия, — теперь мы можем думать только о нас и о жизни вместе.
49 
