10 
— Мы были бедны, — с вызовом ответила Нерина, — но мы были счастливы, все трое.
— В такой-то лачуге!
Лорд Кардон произнес эти слова язвительным тоном, окинув взглядом крошечную гостиную их скромного коттеджа.
— Твоя тетя и я предоставим тебе кров, — с важным видом произнес лорд, — до того времени, пока ты не сможешь самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. И не забывай: пока ты живешь за наш счет. Мне далеко не безразлично, каким тоном ты отвечаешь, когда я обращаюсь к тебе. Ты должна научиться быть благодарной за все милости, которыми тебя осыпают.
Лорд Кардон попытался побоями сломить ее непокорный дух, но у него ничего не вышло. Избитая, почти теряющая сознание от боли, она бывала вынуждена просить прощения, повторяя слова, которых требовал от нее дядя, но в глубине души она все равно бросала ему вызов.
— Это не может продолжаться вечно, — говорила она себе, когда ее измученное тело пыталось найти отдых на узенькой кровати. — В один прекрасный день я расквитаюсь с ним. Настанет день, когда я буду достаточно сильна, чтобы победить.
Ей было почти восемнадцать, когда дядя сообщил, что договорился с одним своим старым другом. Тот готов взять ее гувернанткой к своему ребенку. Нерина несказанно обрадовалась: наконец-то появилась возможность покинуть Роуэнфилд-Мэнор. И хотя ей было немного грустно расставаться со своей кузиной Элизабет, она ощущала радостное волнение при мысли о свободе, об избавлении от нескончаемых попреков дяди.
Но ее радость быстро прошла. Она проработала всего неделю, когда ее начал донимать своими домогательствами сын хозяина. Это был невоспитанный юноша двадцати двух лет, чрезмерно избалованный матерью, которая свято верила в то, что ее сын не может совершить никакого плохого поступка. Когда наконец она сама увидела, как ее отпрыск пытается поцеловать девушку, зажав ее в угол библиотеки, она, не слушая никаких объяснений, во всем обвинила Нерину.
Девушке было приказано немедленно собрать свои вещи и покинуть дом. Подавленная, она отправилась обратно в Роуэнфилд-Мэнор, но оказалась совершенно не готова к тому приему, который оказали ей дядя с теткой.
— Ты, наверное, сама строила глазки молодому человеку, — ледяным тоном произнес лорд Кардон. Даже не глядя на него, Нерина ощущала злобный блеск его глаз. И тогда она поняла — хотя подсознательно знала об этом уже давно, — что ему приятно видеть ее страдания. Так он мстил ей за то, что она оказала ему сопротивление много лет назад, исцарапав его лицо, мстил за страх и отвращение в ее голосе, когда она закричала: «Я ненавижу тебя, старый толстый урод!»
Нерина знала, что он никогда не простит ее. И хотя лорд Кардон оставил ее в покое, девушка понимала: он ждет подходящего случая, чтобы отомстить. Она была уверена, что по дьявольскому замыслу дяди эту месть осуществит какой-нибудь другой мужчина, которому не надо будет страшиться за свою репутацию.
В следующий раз, вновь устроившись работать, Нерина вернулась домой по той же самой причине. Правда, на этот раз ее преследовал сам наниматель. Дядя часами допрашивал ее о том, что произошло, и она чувствовала, что эти расспросы доставляют ему какое-то сладострастное наслаждение. И все-таки вызывающий тон племянницы приводил его в ярость. Сейчас Нерина отлично представляла, что ждет ее сегодня вечером или завтра.
«Что он тебе говорил? Что ты делала? Когда ты впервые заметила что-то необычное в его поведении? Что ты почувствовала, когда он прикоснулся к тебе?» — эти вопросы продолжались до бесконечности. Она не сомневалась, что дядя не случайно отправил ее в дом маркиза Дроксборо. Девушка слышала разговоры слуг; однажды подслушала беседу гостей и поняла, что ее дядя, как и все остальные, был прекрасно осведомлен о репутации маркиза.
О его распутстве ходили легенды. Его жена была тяжело больна и не принимала никакого участия в домашних делах. Она редко выходила из своей спальни и была так же равнодушна к своему супругу, как и он к ней.
Поначалу Нерина не догадывалась, что ее ожидает. Дом был красивый: огромный особняк в георгианском стиле стоял в парке, который окружала серебряная цепочка озер. В первую неделю пребывания здесь ей казалось, что она будет счастлива. Ее воспитанницей оказалась изящная одинокая одиннадцатилетняя девочка. Ее хрупкость и беззащитность вызывали у Нерины материнские чувства. Девушке нравилось готовиться к урокам, уговаривать ребенка поесть, гулять с девочкой в парке. Было в этом месте нечто спокойное и умиротворенное; никто не вмешивался в размеренную жизнь обитателей дома. Один день сменял другой, как две капли воды похожий на предыдущий.
10 
