25 
– Нормальным?
Он горько усмехнулся:
– Нет, нормальной жизнь в нашем доме никогда не была, но все стало получше. Собственно говоря, какое-то время все шло просто замечательно. Нам казалась, что у нас действительно вновь есть мать, а потом…
– Потом?
Данте уже больше не злился на эту настойчивость, да и вообще чувствовал себя так, словно ему давно пора сделать надрез и выпустить накопившийся внутри яд.
– Ночью была крупная ссора. Не знаю, что у них там случилось, но отец был совершенно невменяем, и мать начала кричать. Тогда он тоже перешел на крик, а потом ушел, а она бросилась за ним. Я знал, что он не в состоянии управлять машиной, и попытался ее остановить, и…
Он умолял мать остаться и изо всех сил за нее цеплялся, но многое ли может восьмилетний мальчишка? Она не стала ничего слушать, а в следующий раз он увидел ее лишь в гробу, с лилиями в руках и невыносимо холодным восковым лицом.
– Она не стала меня слушать, а отец не справился с управлением, и они оба погибли. Я не сумел ее остановить. Отлично знал, в каком отец состоянии, но все равно позволил ей сесть в машину…
Данте невидящим взглядом скользил по коттеджу, в котором поселился вскоре после того, как дед взял их к себе. Но даже здесь он так и не сумел пережить горе и вину и сходил с ума, пока дед не отправил их с Дарио в интернат. И с тех самых пор только и делал, что убегал… Он впервые задумался: а не превратилась ли вся его жизнь в бесконечную одержимость все и всех контролировать именно потому, что тогда он не сумел удержать мать? Не именно ли поэтому так и обошелся с братом?
– Но, может, ты и не мог ее остановить.
Голос Ивы вернул его к реальности.
– Ты о чем?
– Дети далеко не всегда могут добиться от родителей желаемого. Несмотря на все усилия.
Данте смотрел на сидевшую за столом светлокожую женщину, что сейчас походила на какого-то ангела. В простом хлопковом платье она казалась необыкновенно невинной и чистой… Черт, да она же и была невинной и чистой. И дело не только в сексе. Она смотрела так, словно могла забрать из его сердца всю тьму, разочарование и вину, словно как никто понимала, что творится у него на душе…
Сам того не заметив, Данте шагнул к Иве, не в силах оторвать глаз от маняще приоткрытых мягких губ. Внезапное признание опустошило, и теперь ему хотелось лишь забыться.
Он потянул Иву на себя, заставляя встать, и она охотно послушалась, а ее взгляд ясно говорил, что она хочет его ничуть не меньше, чем он ее.
Запустив пальцы в светлые волосы, Данте впился губами в нежные губы и, не в силах сдерживаться, громко застонал. Опустив руки на тонкую талию, он прижал Иву к себе еще крепче, вновь мимоходом подивившись ее легкости, а она отвечала на его поцелуй так жадно, словно стремилась всосать его в себя целиком. На секунду он подумал, где именно ему бы хотелось, чтобы она его пососала, а стоило положить руку на небольшую грудь, как Ива довольно застонала и принялась тереться об него узкими бедрами. Куда же он дел презервативы? И когда их ждут в главном доме?
Но, безнадежно растворяясь в желании, Данте вдруг вспомнил все, что обещал себе не делать. Потому что и так натворил уже достаточно. Не сумел спасти мать. Испортил отношения с братом-близнецом. В бизнесе он достиг ослепительных высот, но в личной жизни… Все, к чему бы он ни прикасался, распадалось прахом, а сам он был просто не в состоянии испытать то, что чувствовали остальные. И даже несмотря на то, что он позволил глупым мечтам Ивы Гамильтон повлиять на свою жизнь… Даже несмотря на то, что она умудрилась затащить его в свою глупую мечту, из которой он не мог так просто уйти… Все это не дает ему права причинять ей боль.
А ведь как же сейчас просто было бы взять ее девственность и стать первым мужчиной, которому довелось побывать в этом прекрасном теле… Первому познакомить ее со всеми радостями секса. Представив, как ощутит роскошную плоть, Данте прикрыл глаза, едва в силах выносить блаженство одной этой мысли. Приникнув губами к соску, посеять внутри ее свое семя, а потом целовать, пока она не заснет в его руках…
Но женская девственность дорогого стоит, и Ива заслуживает куда большего, чем он способен ей дать. Особенно после всего того, что ей и так довелось перенести. Сам же он не способен ни на чувства, ни на какие-либо отношения, и, доставив им взаимное удовольствие, раз и навсегда уйдет.
Отстранившись, Данте глубоко вдохнул, стараясь унять сексуальное желание, но, увидев в ничего не понимающих серых глазах смятение, едва не передумал.
25 
