Глава 9

Темный силуэт бродил по комнате почти беззвучно, но даже приглушенных шагов хватило, чтобы Ива очнулась от беспокойного сна. Усевшись на кровати, она включила свет и уставилась на полностью одетого Данте.

– Ты куда?

– Пойду прокачусь.

– Но сейчас же… – она недоверчиво уставилась на часы, – чуть больше пяти утра!

– Я в курсе, – огрызнулся он, беря с тумбочки ключи от машины.

– Так что тебя гонит на улицу, когда еще даже солнце не встало?

– А как ты думаешь? – Вновь посмотрев на Иву, он уже даже не пытался скрывать злость. – Потому что я не могу уснуть!

Ива сглотнула.

– Кушетка на вид весьма неудобна, – согласилась она осторожно. – И для спины пользы никакой.

– Чертова кушетка тут вообще ни при чем, и мы оба отлично это знаем.

Откинувшись на подушку, Ива молча взмолилась, чтобы он наконец перестал огрызаться. А еще лучше снял джинсы и пиджак, залез к ней в постель и удовлетворил сводящее их с ума желание. Сколько же ночей они уже здесь провели? И за все это время он так и не нарушил ее девственности. За все это время ничего вообще не изменилось, если не считать того, что сводящее с ума желание с каждым днем становилось лишь сильнее. Ей так хотелось вновь его поцеловать и сжать в объятиях… А он шарахался от нее так, словно боялся подхватить какую-то заразу.

– Не стоило селиться в этом коттедже. И уж точно нельзя было соглашаться оставаться здесь до открытия выставки Натальи.

– Так почему же ты на все это согласился?

– Сама отлично знаешь. Зачем было очаровывать деда? После твоего выступления я просто не мог отказаться остаться еще на пару дней. – Сжав ключи в кулаке, Данте сверлил Иву взглядом. – На этот раз тоже станешь отрицать, что продолжила начатое на свадьбе твоей сестры и повернула все так, чтобы сложилось по-твоему?

– Да как ты смеешь? – Поплотнее завернувшись в одеяло, она надеялась, что Данте не заметил ее напрягшихся сосков. – Ты всерьез смеешь утверждать, что я намеренно была мила с твоим дедом, чтобы загнать тебя в ловушку и запереть в этом коттедже?

– Я не это имел в виду.

– Вот и хорошо. Потому что, поверь мне, когда ты в таком настроении, ни один вменяемый человек не захочет находиться с тобой наедине ни минуты!

Данте прищурился.

– Возможно.

– Если честно, я не знаю, сколько еще выдержу. Изображать в обществе Джованни и Натальи счастливую пару, когда наедине мы… мы…

Уловив в ее голосе надрыв, Данте замер. Потому что ненавидел, когда в ней угадывалась уязвимость. Правда, случалось это на удивление редко. Но стоило ей заговорить дрожащим голосом и уставиться на него глазами побитой собаки, как он сразу же начинал думать о том, о чем ему вовсе думать не хотелось. Неужели притворство давалось ей куда сложнее, чем он сперва вообразил? Неужели милая и незамысловатая Ива, терпеливая по отношению к деду и мило-любезная с его сестрой, и была настоящей Ивой? Данте сжал губы. Или это всего лишь умелая игра, чтобы свить из него веревку?

– Что мы? – уточнил он.

– Ходим друг вокруг друга кругами, словно два настороженных зверя!

– Так давай я облегчу нам жизнь и прогуляюсь, чтобы мы хоть ненадолго друг от друга отдохнули. Как я уже сказал, пойду прокачусь. Позже увидимся.

Когда Данте ушел, хлопнув на прощание дверью, Ива откинулась на подушки, прислушиваясь к удаляющимся шагам.

Она громко вздохнула. И как ее только угораздило оказаться в тюрьме? В золоченой клетке, где есть все, чего бы она ни пожелала, а единственный мужчина, которого она вообще когда-либо хотела, все время находится подле нее, вот только не дает к себе прикасаться. На людях они старательно изображали счастливую пару, но стоило им остаться наедине, как между ними с каждой секундой росло напряжение.

А ведь порой ей казалось, что они сильно сблизились… Особенно в тот день, когда они только сюда приехали, и Данте, отбросив привычную скрытность, рассказал о детстве и семье так, что ей сразу же захотелось до него достучаться. Увидела в его взгляде горечь и тоску и почувствовала непреодолимый порыв его утешить.

  26