27 
И ненадолго он ее к себе подпустил. Крепко сжал в объятиях и вновь жадно целовал. И хотя ее опыт с мужчинами был весьма ограничен и скромен, она ясно поняла, что движет им не одно лишь сексуальное желание, что ему нужно утешение и принятие. И надежда.
А потом резко оттолкнул и наедине к ней больше не притрагивался.
За эти дни Ива успела познакомиться с одной из его сестер, Натальей, талантливой художницей, которая ходила в мальчишеской одежде и собирала темные волосы в высокий хвост и совсем не вязалась с тем, как Ива представляла себе сестру Данте. Она совсем недавно вернулась из путешествия по Греции, но совершенно не стремилась о нем рассказывать.
И разумеется, Ива успела познакомиться с легендарным Джованни, дедом Данте. Правда, знакомство вышло немного грустным, потому что старика непрерывно пичкали таблетками, да и весь его вид ясно говорил, что перед вами серьезно больной человек. А ведь при этом у Дишонов есть все, что только можно пожелать из земных благ, включая роскошный и невероятно дорогой особняк, но никакие деньги не могут обмануть смерть. Но что-то подсказывало Иве, что прятавшаяся в глазах старика боль вызвана не одной лишь болезнью. Может, на пороге смерти он наконец-то решил разобраться со всеми былыми прегрешениями? И именно поэтому и попросил Данте разыскать и вернуть тиару?
За проведенные на Лонг-Айленде дни Ива привыкла приходить в главный особняк дважды в день. Утром она садилась на табуретку подле кровати больного и подолгу с ним разговаривала, рассказывая о жизни в Англии. В конце концов, кому, как не ей, знать, как сужается мир прикованного к койке больного? Правда, о предполагаемом будущем с Данте она старалась не говорить, но ясно видела, как теплели глаза Джованни, когда он дрожащей рукой прикасался к бриллиантовому кольцу. И как могла, прятала боль и вину, старательно прикусывая язык каждый раз, когда ей в очередной раз хотелось исповедаться и признаться, что все это лишь обман.
Когда Данте ушел, она до рассвета провалялась в кровати, а потом пошла завтракать в главный дом. В столовой было пусто, но, видимо, Альма ее услышала и, пока Ива накладывала себе тосты, появилась с ромашковым чаем.
– А где все? – спросила Ива.
– Сеньор Джованни отдыхает, а мисс Наталья пытается собраться к выставке. Попросить повара пожарить яичницу?
– Нет, спасибо. Тесты с джемом отлично идут.
– Спасибо, я сама джем варила, – улыбнулась Альма.
После неторопливого завтрака Ива решила пройтись по территории, где каждый день без устали открывала для себя нечто новое, чтобы хоть как-то отвлечься от царившего между ними с Данте напряжения. Вернувшись в дом, Ива задумчиво разглядывала одно из бесчисленных полотен на стене, когда услышала, как на втором этаже что-то упало и вскрикнула Наталья.
Поднявшись по винтовой лестнице, она прошла по широкому коридору и остановилась у приоткрытой двери, за которой перед зеркалом стояла Наталья, а у ее босых ног лежала тяжелая серебряная кисть. Разглядев бесформенное зеленое платье, в котором совершенно терялась великолепная фигура художницы, Ива невольно поморщилась.
– Ты же не в этом пойдешь? – вырвалось у нее прежде, чем она успела прикусить язык.
– Что? – Девушка удивленно оглядела свой наряд и лишь затем обернулась к Иве. – Это одно из моих лучших платьев.
– Как скажешь. – С сомнением покачав головой, Ива зашла в комнату, надеясь, что вблизи убожество может оказаться посимпатичнее, но, как и следовало ожидать, ничего не изменилось.
– А что с ним не так? – неуверенно спросила Наталья.
– Тебе честно сказать? В нем ты похожа на огромный зеленый боб. Правда, оттенок зеленого весьма неплох, но… – Ива прищурилась. – Данте говорил, что я работаю в модной индустрии?
Наталья покачала головой.
– Нет. Он вообще на удивление мало о тебе говорит. И по правде говоря, я очень удивилась, когда ты сюда приехала. Однажды он сказал, что не думает, что вообще когда-нибудь женится, и сказал это вполне искренне. И поэтому сейчас я вдвойне за него рада. Знаешь, порой он кажется таким одиноким, несмотря на все самолеты, вечеринки и кучу денег… Так хорошо, что вы все-таки сумели друг друга отыскать.
Ива почувствовала, как у нее что-то сжалось в груди. А заодно испытала законное чувство гордости, что им удалось так подлинно изобразить близость, что все кругом в нее безоговорочно поверили. Подавив вздох, Ива вновь сосредоточилась на платье.
27 
