31 
— Но почему? — спросил Барнаби. Они уже поднимались в лифте. — Он разве не видел, какие хорошие у вас скульптуры?
— Он вообще-то не очень любит искусство, в том-то все и дело. Его интересуют только деньги. И он хотел, чтобы меня они тоже интересовали. Пытался научить меня вести дела, торговать ватными палочками, решил, что я буду на него работать, а когда он от дел отойдет, весь бизнес останется мне. Но хочешь, я тебе один секрет скажу? Ватные палочки — это не очень интересно.
— Наверное.
— Все равно мне хотелось самому строить свою жизнь. А не чтобы кто-то распоряжался ею за меня. Вот потому я и живу, как крыса, в подвале, каждую ночь делаю эти вот скульптуры — и уже начинаю думать, что старик, может, и прав. Никто никогда не будет воспринимать меня всерьез. Может, действительно стоит все бросить.
Они уже вышли на улицу, и Джошуа протянул Барнаби пару плоских железных слитков, которые взял у себя в задней комнате.
— Сунь их в ботинки, — сказал он, не заметив, что Барнаби прихватил у него в жилище и кое-что еще. Это кое-что теперь лежало у него в кармане. — Ходить с ними будет трудно, но, по крайней мере, сразу не улетишь.
— Спасибо, — ответил Барнаби. — И за то, что голову мне заклеили. Другим бы дела не было.
— С другими очень трудно, — сказал Джошуа и помахал рукой, а сам влез в свою клетку и нажал зеленую кнопку. Поднимаясь, он сказал: — Будь осторожней, Барнаби Бракет. Нью-Йорк, знаешь, может быть очень опасным местом.
Глава 12
Звезда родилась
Барнаби перестал думать, как ему добраться домой в Сидней, и начал размышлять, как отблагодарить Джошуа Прюитта. Очень мало кому, решил он, придет в голову дезинфицировать кому-то постороннему синяк и стараться, чтобы чужой мальчик не улетел. Но что он тут может сделать? Денег у него совсем чуть, а друзей в этом городе нет.
И тут ему в голову пришла мысль.
Медленно — очень медленно — идя по улице, он искал глазами почту, а когда нашел отделение, сел внутри на табурет перед огромным телефонным справочником и принялся быстро его листать. Он искал адрес — и совсем немного погодя нашел его. На клочке бумаги записал, а поскольку улицы на Манхэттене нумерованы и других названий у них нет, он очень просто нашел нужный дом, хотя железо у него в ботинках не давало идти быстро, а уши снова начали болеть.
Снаружи галерея выглядела очень солидно. Выкрашена только в белый цвет. Сквозь огромную витрину Барнаби разглядел лишь несколько маленьких картин на стенах внутри. Раньше в таких местах он не бывал, и ему стало немного не по себе, но он набрал в грудь побольше воздуху, открыл дверь и смело шагнул внутрь.
За конторкой сидела женщина. При виде Барнаби она подняла голову, и лицо у нее стало такое, что мальчик решил — она сейчас потеряет сознание от ужаса.
— Отвратительно, — произнесла она удивительно мужским голосом.
— Что именно? — уточнил Барнаби.
— Твоя одежда. Никакого понятия о цвете, никакого осознания того, что актуально, а что нет. То есть — клетчатые шорты в такое время года? — добавила она, разглядывая наряд Барнаби и смятенно качая головой. — Мы тут вообще что, в гольф играем?
Женщина встала, и Барнаби поразился, до чего она высокая — почти семь футов ростом. Волосы у нее были забраны со лба так туго, что тянули за собой и брови — чуть ли не через весь лоб. У нее была смертельно бледная кожа, а губы накрашены помадой самого ужасающего кроваво-красного оттенка.
— И кто же ты такой будешь? — спросила она, вытягивая каждое слово так, словно ей было мучительно трудно его выговаривать.
— Я Барнаби Бракет, — ответил Барнаби.
— Так вот, это не ясли, Бенджамин Брюкнет, — объявила женщина таким тоном, словно бы давала понять, что правильно назвать мальчика по имени — ниже ее достоинства. — И не сиротский приют. Это художественная галерея. Немедленно выйди вон и забери с собой этот свой причудливый запах.
Барнаби нюхнул себя, как это всегда делал Капитан У. Э. Джонз, когда сворачивался калачиком в своей корзинке, и понял, что женщина, скорее всего, права. После кофейной фермы Этел и Марджори он не мылся, а в поезде проспал всю дорогу от Бразилии до Нью-Йорка.
— Это не причудливый запах, — ответил Барнаби, изо всех сил стараясь показать, что его только что оскорбили. — Это мой лосьон после бритья.
— Тебе еще рано бриться. Ты просто маленький мальчик.
31 
