9 
— Милорд? — тонким дрожащим голосом произнесла она. — Мой милый мальчик? Таппер, это вправду наш мальчик? Эллер, я вижу, ты трусишь. Иди сюда. Таппер, да скажи же, это наш мальчик?
— Да, Миггинс, это он, все такой же гордый и сильный. Только взгляни на него! Он пришел спасти нас!
Гаррон, разумеется, помнил ее. Неужели до сих пор жива?
— Это в самом деле ты, Миггинс?
— Да, мальчик мой.
Оружейник Эллер, такой костлявый, что, казалось, мог спрятаться за веткой, встал над Миггинс и положил руку ей на плечо. Он был не так уж и стар, но выглядел измученным, осунувшимся, бледным как полотно, словно знал, что его жизнь кончена, и просто ждал прихода неумолимой смерти.
Миггинс вытащила из-за спины зажженный огарок и поднесла к лицу Гаррона. Тот заметил, что ее платье засалено и висит лохмотьями. И она тоже была тощей, с впалыми щеками.
Она продолжала изучать его лицо.
— Да, вырос ты, ничего не скажешь. Тебя не было так много лет, и они были не так плохи, эти годы, потому что прошли быстро. А тяжелые времена длятся бесконечно. По крайней мере мы трое все еще цепляемся за эту землю, вместо того чтобы лежать под ней вместе с остальными. — Она неожиданно улыбнулась и присела перед Гарроном.
— Почему ты не подошла ко мне раньше? — спросил Гаррон, осторожно обнимая старушку.
— А если бы ты оказался не моим мальчиком? Забрал бы эту свечу и сжег бы мой нос!
— Твой нос в полной безопасности, Миггинс. Я здесь, с тобой. Но вы должны рассказать мне, что произошло. Где все солдаты? Где мои люди?
Миггинс откинула голову и подняла повыше свечу, чтобы разглядеть его.
— У тебя лицо твоей милой матери. Но не глаза. У тебя его глаза. Правда, в них нет безумия, слава чистому сердцу святого Руперта! Но теперь я вижу его в тебе: этот подбородок, упрямый, как у горностая, сильная шея, но молю Господа о том, чтобы ты был похож на него лишь внешне. И не прогнил внутри, как он. Бедный лорд Артур, душой он был в точности как ваш отец. Но ты не похож ни на отца, ни на брата, верно, лорд Гаррон?
— Совсем не похож, — заверил он.
Гаррон очень редко думал об отце, человеке жестком и безжалостном, который не задумывался при очередном взрыве ярости пустить в ход кулаки. Гаррон вспомнил, как однажды он ударил Миггинс, недовольный платьем, которое та сшила для госпожи. От его удара она впечаталась в каменную стену. Это был один из тех редких случаев, когда Гаррон видел мать плачущей.
Но ведь Артур не был плохим хозяином или мотом… не был злобным и подлым… если не считать приступов гнева. Гаррон совсем забыл эти приступы гнева, возникавшие внезапно, когда их не ожидали, и так же внезапно проходившие, но только после того, как проливалась кровь, ломались кости и сыпались проклятия. Артур был выше шестнадцатилетнего Гаррона, сильнее и шире в плечах. А голос был таким громким, что без труда доносился до рыбачьих лодок в море.
— Я молилась доброму Господу, чтобы спас нас. И он спас, хотя выждал, пока спасать стало почти некого, — прошептала Миггинс и, перекрестившись, вгляделась в тяжелую, молчаливую тьму.
— Здесь есть еще несколько человек, — признался Таппер так тихо, словно боялся, что кто-то выскочит из мрака и вонзит нож ему в горло. — Большинство разбежались или мертвы. Вернутся ли остальные? Может быть, когда узнают, что вы здесь. Те, кто еще жив, конечно.
Но Гаррон по-прежнему ничего не понимал.
— День Страшного суда, — повторил он. — Таппер, ты сказал, что это была чума в человеческом обличье.
— Хуже, чем настоящая чума, — вздохнула Миггинс. — Много хуже.
Ему хотелось накричать на них. Приказать, чтобы выкладывали всю правду. Но Гаррон сохранял терпение. Они стары, изголодались, а ему нужно узнать причину.
— Если это не болезнь, объясните, почему все мертвы или сбежали? Где солдаты Уорема? И откуда пришел день Страшного суда?
Глава 6
Голос Таппера был таким тоненьким от волнения, что почти растворялся в холодном ночном воздухе.
— Спрашиваете, милорд, что здесь случилось? Я все скажу и молю Бога, чтобы печень моя не вывалилась из живота, как только произнесу проклятое имя. Черный Демон пришел, милорд, и громко крикнул нам, что напустит на Уорем день Страшного суда, если мы не отдадим ему лорда Артура. Но как мы могли? Лорд Артур был уже мертв и похоронен, вместе с дорогим мечом, полученным в поединке с фламандским рыцарем. Мы так и прокричали в ответ. Чистую правду. Но он нам не поверил. И пообещал, что пощадит нас, если мы откроем, где спрятаны серебряные монеты вашего брата. Но никто понятия не имел, о чем он говорит. Никто не слышал, чтобы лорд Артур где-то зарыл клад. Мы снова объяснили, что лорд Артур мертв, а он хохотал, просто хохотал, оглушительно хохотал, но так, что страшно становилось. Душа сжималась от ужаса, уж поверьте.
9 
