Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
90 
Капитан гневно смотрел на него, приближавшегося, и паскудник покраснел еще пуще от того, что распалился, разглядывая женщин, а штаны на нем были хоть и просторные, но обстоятельства этого ничуть не скрывали. Подойдя, он без грана стыда – да таким, как он, стыд и неведом – вручил капитану Блаю шкатулку, и тот подступил к трону, не без опаски, подумал я, словно боясь, что после любого резкого движения между его лопатками может вонзиться копье, и открыл ее. Последовала комическая картина – стоящие за троном дружно вытянули шеи и упоенно разинули рты, а после отступили на шаг, одобрительно кивая.
– Позвольте мне вручить вашему величеству этот знак нашей вечной дружбы, – сказал капитан Блай, и король протянул руку и извлек из шкатулки зеркальце. Красивое такое зеркальце, круглое, в серебряной с золотом оправе. Король погляделся в него и, по-моему, ничего впечатляющего не увидел, но ведь он был человеком, взявшим в жены и наложницы какого-то зверя из бездны, и потому судить о его вкусах я затруднялся. Впрочем, подарок он принял милостиво, вернул его в шкатулку и отдал ее одному из людей своей свиты.
– Я в экстазе от вашей доброты, – произнес он тоном, честно говоря, отчасти скучающим, но с другой стороны, его английский, как я уже понял, отличался склонностью к преувеличениям. – Могу ли я смеять надеяться, что ваш визит будет вечным?
– Нам очень хотелось бы задержаться, если возможно, на несколько месяцев, – ответил капитан. – Король Георг и капитан Кук прислали вашему величеству гораздо больше подарков, сейчас они на борту нашего судна, но будут в скором времени доставлены вам.
– Я был упоен невыразимо, – сообщил король, даже не попытавшись скрыть зевок. – И пока вы были здесь, многое ли мы можем предложить вам в ответ?
– Ваша щедрость не знает себе равных, – ответил капитан (должен признаться, в тот миг я подумал, что они могут того и гляди закружиться в вальсе, такое удовольствие доставляло каждому общество другого). – И, поскольку вы задали этот вопрос, скажу, что существует одна вещь, которой ваше величество могло бы, с присущей вам добротой и благодетельностью, одарить нас.
– Это которая будет?
Вот тогда-то капитан и заговорил о хлебном дереве.
4
Дня через два после нашего прибытия на Отэити капитан не весьма церемонно разбудил меня рано утром – подковырнул носком сапога и вывалил из гамака на землю. От пробуждения столь внезапного я едва не разразился замысловатым ругательством – собственно, половина его вылетела из моего рта, прежде чем я успел спохватился. Вторую я нервно проглотил, смущенно и испуганно глядя снизу на капитана, однако он лишь улыбнулся и покачал головой.
– Постарайся держаться в рамках приличий, Тернстайл, – сказал он, уронив на меня пачку каких-то бумаг. – Вдруг рядом с тобой дамы окажутся. И с какой это стати ты все еще спишь в такое время дня?
Я приподнял бровь и уставился на него, пытаясь понять, не смеется ли он надо мной. Конечно, утро было совсем уже ярким, однако я точно знал, что проспал не больше двух-трех часов, и не отказался бы от добавки.
– Прошу прощения, капитан, – ответил я, постаравшись сдержать зевок. – Вам от меня что-нибудь требуется?
– Ваша компания, сэр. И ваши руки, чтобы нести всякие мелочи. Этим утром я собираюсь навестить мыс Венеры, а тебе не вредно будет пройтись. На этом острове ты быстро размякнешь, как и все матросы. Я такое уже видел. Добрая прогулка принесет тебе изрядную пользу.
Я поскучнел и зевнул во все горло, чего никогда бы при нем не сделал, находись мы в трюме, на обычных наших местах, капитан же посмотрел на меня без всякого сочувствия и снова покачал головой. Я, со своей стороны, подумал, что вряд ли его заботит мое здоровье или телесное благополучие, просто ему нужна вьючная лошадка, а я как раз такая и есть, однако мысли мои значения не имели, потому что, прежде чем я успел произнести на эту тему хоть слово, капитан поворотился и зашагал в восточном направлении, и мне осталось лишь последовать его примеру. Утро было теплым, это я, во всяком случае, помню; дело в том, что вечером я выпил больше, чем следовало, грогу, и оттого мне снилась всякая чертовщина, а прийти в себя я пока не успел. Глядя вперед, на раскинувшийся передо мной огромный пейзаж, я нагнал мистера Блая и задал ему неподобающий вопрос:
– А это далеко, сэр?
– Что именно? – спросил он, обернувшись и посмотрев на меня так, точно мое присутствие рядом с ним было для него полной неожиданностью.
90 
