очень нудно 
51 
— А как же еще? — Лаврик чуточку сильнее прижал дуло к челюсти пленника (для которого, как уже определил Мазур, английский был отнюдь не родным). — Что с людьми?
— А что с ними будет… Бабуин все же не дурак, он только ни уха, ни рыла в политических тонкостях… Все живы и здоровы. «Синие беретки» в столице, ваши все здесь.
Глаза Лаврика стали, как две ледышки.
— Ну, а девочек он уже успел обидеть?
— Нет еще, — хмуро ответил не лишенный образования европеец. — Полагает, что спешить некуда. Гурманствует. Кино им крутит — у вас же им такого не покажут… Ты не смотри на меня так, я тут ничего сам не придумываю, мое дело — служба…
— И кем же служим? — спросил Лаврик. — Это вот что?
Он потеребил свободной рукой странное украшение, свисавшее с левого плеча пленника пониже нагрудного кармана — связка из трех кистей, пышных, шерстяных, выкрашенных в зеленый, черный и золотой. К вермахту эта штукенция безусловно не имела ни малейшего отношения.
— Знак различия, — сообщил пленник. — Я у короля, можно сказать, министр обороны.
— Надо же, какая персона… — ухмыльнулся Лаврик. — Сколько часовых выставил, министр?
— Пятерых. Я так понимаю, они все уже… — он возвел глаза к жаркому безоблачному небу.
— Да что ты, — безмятежно сказал Лаврик. — Мы же не звери. Женевскую конвенцию соблюдаем… иногда. Деловые предложения с твоей стороны будут?
— Конечно. Полное содействие в обмен на жизнь.
— А боевой дух?
Пленник вяло усмехнулся:
— За те деньги, что он мне платит, согласен воевать только против здешних макак. С вами воевать не нанимался.
— А заплати он как следует?
— Но пока что речи не было, — настороженно отозвался министр обороны. — Говорю, нанимался только против макак…
— Знаешь, это только прекрасно, что ты не романтик, не идеалист, не идейный человек, — усмехнулся Лаврик. — Проще договориться. Идет, считай, по рукам. Сколько у тебя здесь лбов?
— Двадцать… то есть теперь, я так понимаю, пятнадцать.
— Дислокация?
— Двое у королевского вигвама. Остальные прохлаждаются по домам, посты сменять еще минут через сорок…
— Ну ладно, — сказал Лаврик. — Я тебя особо не предупреждаю, чтобы был паинькой, если хочешь жить, сам все понимаешь, человек опытный… Короче, сейчас пойдем по деревне, ты нам будешь быстренько показывать, в каких хижинах есть люди, и сколько… Потом мы уже без тебя пойдем к королю побеседовать.
— Только сначала свяжете и дадите по морде…
— Да ради бога, — хмыкнул Лаврик. — Хоть раз, хоть два… Сколько там тебе полезнее. Ну, пошли?
Он отодвинулся, убрал от шеи министра обороны лезвие ножа, но бдительно держался за его плечом. Господин министр, тяжко вздохнув, пошел меж хижинами, а за ним бесшумными тенями двинулись черные гидрокостюмы. С Мазура семь потов сошло, как наверняка и с остальных, но тут уж ничего не поделаешь, бывает и хуже…
Все шло гладко — «министр» указывал на хижину и поднимал несколько пальцев, после чего туда врывалось то три человека, то четыре и справлялись моментально. Быстро и почти бесшумно, как вовсе не операция, а прогулка… тьфу, лишь бы не накаркать…
— Вот здесь… ваши. Солдат там нет, только лакей…
Мазур с Лавриком рванули внутрь. В окошки проникало достаточно света, чтобы рассмотреть все внутри. В самом деле, никаких ужасов, никто не то что на цепь не посажен, но и не связан. Товарищ из ЦК и товарищ из Совмина лежали на циновках босые, без пиджаков, в расстегнутых рубашках, с полуразвязанными галстуками. Тут же помещался третий, помоложе, в парадной летней форме с капитанскими погонами. Ага, надежный кадр товарища Рогова…
Ни медицинская помощь, ни даже сочувствие троице определенно не требовались. Судя по храпу, расхристанному виду и витавшему в воздухе густейшему аромату местной пальмовой водки, все трое были попросту пьяны в стельку. Ну что же, Кирату пока что не проявил себя зверем и особенным антисоветчиком, что ему обязательно зачтется…
В углу имелся еще сидевший на корточках старикашка-кафр в пестрой накидке-бубу, сидевший возле трех огромных калебасов — сосудов из сухой тыквы (два плотно закупорены, а третий открыт и распространяет запах пальмовой самогони, которую Мазур, испробовав раз, зарекся брать в рот). Дряхлый с самого начала повел себя правильно — при виде ворвавшихся белых с оружием на изготовку сжался в комочек, всем видом показывая, что он — существо безвредное. Поэтому его связали без единой плюхи. Присмотрелись к троице — ну что ж, она, пребывая в глубоком алкогольном дурмане, не требовала ни помощи, ни участия. Сами проспятся, если что, а опохмелка — вот она, только руку протянуть. Вряд ли первые стаканы они опорожняли так уж добровольно, но потом, надо полагать, втянулись, такова уж человеческая натура в отношении алкоголя…
51 
