очень нудно 
64 
Камала сделала вывод, что это традиционный народный костюм, хотя он и был более изысканным, чем та одежда, которую носят простые мексиканские крестьянки.
Девушки говорили по-испански на каком-то местном диалекте, который был труден для понимания Камалы. Они помогли ей раздеться, после чего она внезапно ощутила такую усталость, что ей стоило немалых усилий поддерживать разговор.
Она легла в постель, одетая в тонкую шифоновую ночную рубашку, которую сшил для нее Спайдер.
Горничные накрыли ее тончайшей батистовой простыней, после чего опустили полог, задернули шторы на окнах и вышли из комнаты.
Под белым пологом Камала почувствовала себя морской нимфой, окутанной нежной пеленой тумана. Она как будто оказалась заброшена в иной мир, в котором навсегда осталась одна. Странное, непривычное ощущение, хотя и не вызывавшее страха.
Конрад находится рядом, в соседней комнате, и ей хотелось, чтобы он отдохнул, набрался сил и они смогли бы поговорить.
Она заснула, думая о нем, и, проснувшись через несколько часов, ничуть не удивилась, увидев, что он стоит возле ее кровати, по ту сторону противомоскитной сетки. Его стройная широкоплечая фигура четко вырисовывалась в солнечных лучах.
Он, должно быть, поднял шторы, потому что солнце заливало комнату и казалось, что та купается в его лучах.
Камала сонно посмотрела на Конрада и отодвинула край полога.
Было так жарко, что во сне она скинула с себя простыню, которой накрыли ее горничные. Сейчас на ней уже не было ничего, кроме прозрачной ночной рубашки.
Несколько мгновений Конрад стоял неподвижно, молча глядя на нее.
— Ты так прекрасна… — наконец произнес он чуть охрипшим от волнения голосом. — Прекрасна, как никогда.
Заметив мелькнувший в его глазах огонь, Камала покраснела и, еле слышно ойкнув, поспешно натянула на себя простыню.
— Я люблю тебя! — произнес Конрад и сел на край постели.
— Я хотела увидеть тебя, — застенчиво призналась Камала, — и надеялась, что нам удастся поговорить наедине.
— Это совсем нелегко, — улыбнулся Конрад. — Мне пришлось перелезать со своего балкона на твой.
Камала удивленно посмотрела на него:
— Но для чего?
— Потому что в коридоре полно слуг, — ответил он. — Я подумал, что, хотя нас и считают братом и сестрой, они могут подумать, что с моей стороны странно заходить к тебе, когда ты не совсем одета. — Он немного помолчал. — Если не совсем раздета…
Камала снова залилась румянцем.
— Кто дал тебе право тайком пробираться ко мне, если ты знал, что я тебя не жду? — укоризненно сказала она.
— Ты была так прекрасна… — сказал Конрад, и в его голосе снова прозвучала хрипловатая нотка. Было видно, что он взволнован.
Камала протянула к нему руки, однако он отстранился.
— Не смею прикасаться к тебе, — сказал он. — Если я это сделаю, мы потеряем от страсти голову и забудем, где находимся. Нам нельзя терять рассудок!
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Камала. Ей было понятно, что он говорит абсолютно серьезно.
— Я не понимаю, что происходит, — признался Конрад. — Я хотел сходить к моим матросам и поговорить с ними, но испанцы не дали мне это сделать. Нет, они не сказали "нельзя", лишь всячески препятствовали мне. Например, заверяли, что экипаж "Афродиты" сейчас развлекается где-то в другом месте. Все это делалось с необычайной любезностью, так что противиться им было просто невозможно.
— Я не понимаю их отношения к нам, — в свою очередь высказалась Камала.
— Я тоже, — согласился Конрад. — Спайдер сказал мне, что слуги дона Мигеля поднялись на борт нашего корабля и в буквальном смысле приказали экипажу сойти на берег. Очевидно, еще до того, как мы оказались в доме сеньора Мигеля, им было дано распоряжение переправить сюда все наши вещи. Наверное, это и есть испанское гостеприимство. Но даже если и так, оно какое-то высокомерное.
— А что думает сеньор Квинтеро? — спросила Камала.
— Он озадачен не меньше, чем я, — ответил Конрад. — Он советует нам проявлять осторожность при разговорах, особенно в гостиной. По его словам, в домах, где испанцы любят плести интриги, в обычае подслушивать чужие разговоры.
— Неужели нас сейчас кто-то подслушивает? — удивилась Камала.
— Все может быть, — ответил Конрад. — Но сеньор Квинтеро полагает, что твоя спальня может быть самым безопасным местом во всем доме: испанцы невысокого мнения о женщинах и, как правило, не обсуждают важные вопросы с женами и любовницами.
64 
