Последние отзывы

  24  

— Добрый вечер, Ола! — сказал он. — Мне кажется, ветер немного стихает, и «Морской волк» идет более плавно, чем вчера.

— Я это заметила, — улыбнулась Ола. — Но мои локти все еще в синяках от ударов о стены каюты, когда я пыталась удержаться на ногах от качки.

— Вам следовало оставаться в постели! — сказал машинально маркиз.

— Это означало бы признать поражение, с которым я не намерена примириться, как и ни с чем другим!

Он бросил на нее проницательный взгляд, видимо, подумал, что она имеет в виду не просто морскую качку.

Ола быстро перевела разговор на другую тему, которую желала обсудить с ним, но не представлялся случай.

— Я обнаружила в книжном шкафу том Хэнсарда⁴, — сказала она. — Я познакомилась с вашей речью в Палате лордов об использовании детского труда на фабриках и в угольных шахтах.

— Вы прочли мою речь? — удивленно спросил маркиз.

— Жаль, что я не могла слышать ее. Как и любая женщина, я очень сочувствую этим детям.

Маркиз подумал, что ни одну женщину, которую он когда-то знал, ни в малейшей степени не интересовали ни его речи, ни четырех-, пятилетние дети, которых порой заставляли работать по двенадцать часов в день и били, если они заснут.

Он даже подумал, что Ола хочет подольститься к нему, чтобы затем начать умолять его не посылать ее обратно к мачехе.

Однако, к его удивлению, она не только говорила с неподдельной искренностью, но и прочла много других докладов, которые, кроме обсуждения в парламенте, были опубликованы в газетах.

Они спорили об использовании детского труда и о компенсации работодателям, если им запретят нанимать детей на фабрики.

Маркиз почувствовал, что разговор с Олой придаст ему красноречия в будущих выступлениях на эту тему перед Палатой лордов. Ола, кроме того, интересовалась еще и Биллем о реформе⁵.

— Правда ли, — спросила она, — что король нацарапал на листке бумаги: «Я, считаю диссолюцию⁶ равносильной Революции».

— Кто вам об этом сказал? — поинтересовался маркиз.

— Наверное, я где-то вычитала, но мне не верится, что король, как бы стар он ни был, не понимает необходимости реформ.

— Беда в том, — ответил маркиз, — что в короле глубоко укоренилось недоверие к выборам, и он с большим трудом решился на роспуск парламента до новых выборов. Мне также кажется, что, будучи всего лишь моряком, он находит Билль слишком сложным для понимания.

— Я всегда была уверена, — сказала Ола, — что он не обладает блестящим умом своего брата, покойного короля Георга IV.

— Это правда, — согласился маркиз, — и хотя я люблю его величество, я порой вспоминаю, что писал о нем Гревиль: «Он — всего лишь недалекий, грубый, гостеприимный господин, открывающий свои двери всему миру, вместе со своей страшной королевой и кучей бастардов»⁷.

Он спохватился, что разговаривает с девушкой, и быстро сказал:

— Я извиняюсь.

— Нет, пожалуйста, не извиняйтесь, — сказала Ола. — Мне нравится, что вы разговариваете со мной, как с равной, а не как с глупой маленькой и безмозглой девочкой.

— Я наверняка не сказал бы так о вас, — ответил маркиз.

Стюард убрал со стола, оставив лишь графинчик с бренди и кларетом перед маркизом.

Это были корабельные графины, которые не могли опрокинуться во время качки, поскольку они были с очень широким донышком и из чрезвычайно тяжелого резного хрусталя.

Ола с минуту разглядывала графины, затем сказала:

— Поскольку это наш последний с вами ужин, милорд, я хотела бы предложить тост.

Маркиз поднял брови, и поскольку она была так с ним любезна, то ему следовало ответить тем же.

— Я с удовольствием присоединюсь к любому тосту, который вы предложите, Ола. Вы будете пить кларет или бренди?

— Пожалуй, кларет, — ответила она, — но только совсем немного.

Маркиз налил ей вина в бокал.

— Я присоединюсь к вам, — сказал он и наполнил свой бокал.

Ола потянулась за своим бокалом, но вдруг ахнула.

— О, моя брошь! — воскликнула она. — Я, наверное, не прикрепила ее как следует, и слышала, как она упала под стол.

С этими словами она незаметно уронила бриллиантовую брошь, которую заранее держала в руке.

— Я подниму ее, — сказал маркиз.

Он отодвинул свой стул, заглянул под стол и увидел, что не сможет достать брошь, не опустившись на колени.

Пока он поднимал брошь, Ола наклонилась вперед, чтобы вылить в бокал маркиза содержимое припрятанного маленького флакончика.

  24