33 
Друзилла знала, что стала самой знаменитой молодой дамой в Лондоне, хотя некоторые завистливые мамаши и бросали на нее леденящие душу взгляды.
– Иногда мне кажется, что они меня ненавидят, – жаловалась она маркизе после того, как одна почтенная дама старой закалки устроила ей нечто вроде скандала.
– Конечно, они тебя ненавидят, – хмыкнула маркиза, – и неудивительно. Им надо хорошо пристроить своих неинтересных дочек, а тут появляешься ты и снимаешь все сливки. У них есть право так относиться к тебе!
– По крайней мере, мне удалось убедить всех, что я действительно околдовала Вальдо, – тихо проговорила Друзилла.
– Все считают, что вы женитесь по любви, – саркастически заметила маркиза.
При этих словах Друзилла подняла на нее глаза и спросила:
– Вы думаете, они в это верят? Надеюсь, они и дальше будут верить.
– Все зависит только от тебя, – сказала маркиза, – и, конечно же, от моего внука.
– Да, вы правы, – согласилась Друзилла. – ведь я не в его вкусе, так?
– Ему всегда нравились блондинки, – ответила маркиза, не считая нужным что-то скрывать от нее. – У него была герцогиня, еще куча красивых вертихвосток – я даже имен их не помню. Да, они все были блондинками, и его последняя любовница тоже.
– Его любовница?
Резкость, прозвучавшая в ее вопросе, не укрылась от внимания маркизы.
– Прости меня, детка. Мне не следовало бы говорить этого. Я думала, ты знаешь.
– Нет, я ничего не знала, – ответила Друзилла, – но это… естественно… не имеет значения.
– Совершенно не имеет, – подтвердила маркиза. – Красивый молодой человек должен утвердиться как мужчина, хвастаясь своей любовницей так же, как он хвастается красивой лошадью.
– А кто она? – тихо спросила Друзилла.
Поколебавшись, маркиза ответила:
– Бьянка де Сильва.
– Актриса! – вскричала Друзилла.
– Если можно ее так назвать, – ехидно заметила маркиза. – Ее взяли в Ковент-Гарден только потому, как я понимаю, что она гораздо смелее многих молодых актрис выставляет напоказ свое тело.
– Когда мы были в Ковент-Гардене, я не обратила на нее внимания, – сказала Друзилла, – но мне запомнилось ее имя. Оно было в программке.
Она наморщила лоб, стараясь припомнить Бьянку де Сильва.
– Она не стоит твоего внимания, – резко сказала маркиза. – Самая обычная потаскуха, недостойная того, чтобы ее обсуждали благородные дамы. Это яркий цветок, который мужчина срывает в минуту цветения и выбрасывает, как только он увядает. Герцогиня и ей подобные намного опаснее любой самой ничтожной проститутки.
– Конечно, вы правы, – согласилась Друзилла.
И в то же время мысль, что у маркиза есть любовница, беспокоила ее. Она не знала почему. Вдовствующая маркиза была абсолютно права, утверждая, что среди молодых щеголей модно хвастаться своими любовницами. Особенно такими, которыми хотели бы обладать остальные, – это придавало соревнованию особую остроту, и ради возможности испытать подобные ощущения стоило потратить деньги.
Как же выглядит Бьянка де Сильва? Если бы она помнила!
У Друзиллы возникло желание попросить маркиза еще раз отвести ее в Ковент-Гарден, однако она понимала, что, если после сегодняшнего разговора они пойдут в театр, маркиза будет над ней смеяться за то, что она не смогла превозмочь своего любопытства.
«А почему, собственно, меня должны беспокоить его женщины? – спрашивала она себя. – Какое мне дело до того, сколько у него было любовниц, кому он оказывает знаки внимания? Если он относится ко мне с должным уважением, если я – его жена, хозяйка его дома, какая мне разница, чем он занимается на стороне?»
Друзилла пыталась убедить себя, что ее молитвы услышаны Господом, что она обрела покой и счастье. Ведь всего месяц назад она была заточена в классной, ограничена обществом маленькой девочки и слуг, ей приходилось заниматься дополнительной работой, которую безжалостно взваливали на нее, и никогда ее не покидал страх, что в любой момент появится мужчина, которому, несмотря на все ее ухищрения казаться как можно более уродливой, она понравится.
– А теперь можете смотреть на меня! – громко крикнула Друзилла.
Она вскочила, подошла к высокому зеркалу, встроенному в дверцу гардероба, и стала смотреть на свое отражение: на элегантно уложенные волосы, мерцающие таинственным блеском; на молочной белизны кожу; на изящное платье с высокой талией, которое только подчеркивало совершенство фигуры, не преступая при этом дозволенных границ.
33 
