очень нудно 
83 
— Я думала, ты умер.
— Как это ни удивительно, но я жив. В моей жизни было много приключений с тех пор, как в последний раз пересеклись наши с тобой пути. Дай-ка вспомню: ты ведь бросила меня в Танкевилле, так? Не помню, как ты уходила, но, когда я пришел в себя и стал выяснять, куда же ты пропала, мне сказали, что тебя нет.
— Удивительно, что я вообще продержалась с тобой так долго, — проговорила Люсиль.
— Дорогая, не думай, что я тебя виню. Я поступил бы на твоем месте точно так же. Я должен быть тебе благодарен за то, что ты выносила меня так долго.
— Что теперь-то тебе от меня нужно? — бросила Люсиль, отлично зная ответ на свой вопрос.
— Неужели тебе надо это объяснять? — Бо расплылся в улыбке. — Я в своем обычном состоянии отчаянной нужды. А ты, похоже, теперь богатая женщина.
— Если ты думаешь, что тебе удастся что-нибудь из меня вытянуть, то ты ошибаешься.
— Разве? — Бо поднял брови. — Я читал вчера твое интервью в «Ивнинг Стандарт». Мне доставило огромное удовольствие то место, где написано, как Эдвард Джепсон открыл тебя, когда ты впервые вышла на сцену. «Со школьной скамьи — в звезды». Кажется, так был озаглавлен этот материал. Забавно, но я отлично помню твой двадцать третий день рождения. Или это был двадцать четвертый? Мы играли тогда в Мертауне, и ты упросила меня купить тебе стеклянную брошку, поразившую твое воображение. Она обошлась мне в два доллара пятьдесят центов. Я хорошо помню. Ты тогда еще поцеловала меня в благодарность. И сказала, что это — единственная вещь, которую тебе по-настоящему хотелось иметь.
— Прекрати! — едва слышно прошипела Люсиль.
— Да, думаю, это был твой двадцать четвертый день рождения, — не унимался Бо. — Интересно, заинтересуются ли моими воспоминаниями воскресные газеты? Я много не запрошу.
Люсиль глубоко вздохнула:
— Сколько ты хочешь?
— За мои мемуары?
— За то, чтобы убраться из моей жизни и никогда больше не появляться. Я думала, ты умер. Но нет! Надо было быть законченной идиоткой, чтобы не понимать, что рано или поздно ты объявишься и попытаешься устроить мне неприятности.
— Вернуться к законной жене означает устроить неприятности? Ты ведь, я полагаю, до сих пор моя жена?
— Говорю же тебе: я думала, что ты мертв. Если бы знала, что это не так, давно бы развелась с тобой!
— Конечно, все это немного портит имидж очаровательной школьницы с широко раскрытыми глазами, невинной малышки, чье первое появление на сцене посетила сама фортуна в лице Эдварда Джепсона. Похоже, этот парень умеет выбирать. А он имеет представление о твоем истинном возрасте?
— Ты будешь молчать о моем возрасте, — зло произнесла Люсиль. — Я спросила тебя, сколько ты хочешь. Лучше тебе назвать цифру, пока я не позвонила в полицию и тебя не забрали за шантаж.
— Зачем тебе тратить свои драгоценные нервы, угрожая мне такими вещами, которые — мы оба это знаем — способны повредить тебе гораздо больше, чем мне? — ответил Бо. — Сядь, расслабься. И позволь мне узнать побольше о моей знаменитой жене.
— Как ты узнал обо мне? — спросила Люсиль.
Бо Британ ухмыльнулся.
— История, сама по себе заслуживающая внимания. Если бы я решил искать тебя тогда, когда ты бросила меня в Танкевилле, то, конечно, искал бы Марию Шмидт. Но я ведь не из тех, кто пытается удержать женщину, которой он надоел. Я был совершенно разбит, когда вышел из больницы, и не знал бы, что делать дальше, если бы меня не взял к себе владелец ранчо, лежавший на соседней койке. Я был слаб как котенок и ничего не помнил с того момента, как начал крушить тот чертов салун, потому что музыка, которую играл тапер, действовала мне на нервы. Так вот, этот Тед, мой друг с ранчо, рассказал мне, как я получил порезы на затылке и перелом ноги, из-за которого пришлось три месяца скакать на костылях. Тед забрал меня к себе на ранчо, и поскольку он был убежденным трезвенником, то не давал мне пить. Как только я поправился, я взял деньги, которые Тед хранил в месте, по его мнению, секретном, под досками пола, и двинул на побережье. Я узнал, что меня объявили в розыск, оставаться в Штатах было рискованно, и я сел пассажиром на танкер, плывший в Южную Африку. Слишком долго рассказывать тебе обо всем, что произошло на этом танкере, и о других весьма неприятных ситуациях, в которых мне довелось оказаться. В общем, в конце концов я очутился в Ирландии. Решил разыскать там родственников, которые продолжали писать моему отцу еще долго после того, как он осел по ту сторону Атлантики. Я нашел их, и они тепло приняли меня. Ты ведь, думаю, всегда знала, что моя фамилия вовсе не Британ. Да и зовут меня не Бо, если уж на то пошло. Я звался при крещении Майклом О’Грейди. В общем, клан О’Грейди приветствовал мое возвращение. И я решил узнать поближе Ирландию, о которой так сентиментально пел. — Бо замолчал, чтобы сделать огромный глоток виски. — Интересно? — спросил он.
83 
