очень нудно 
87 
«Голова раскалывается, — стонал Бо. — Мне плевать, даже если они нас выкинут, я не пойду в театр».
Но обычно ему удавалось с этим справиться. Люсиль прикладывала ему к голове лед, поила его черным кофе, заставляла принимать каждый час холодный душ, и Бо удавалось протрезветь. Затем следовал мучительный спектакль, во время которого он произносил свою роль мямля и запинаясь и мог в любой момент забыть текст. А потом Бо занимал у кого-нибудь деньги, напивался, и все начиналось сначала.
И все же Люсиль не могла решиться бросить Бо. Они прожили вместе три года. Три года, на протяжении которых Люсиль была достаточно молода, чтобы верить, что смерть может быть желаннее жизни, пока наконец, медленно и незаметно, так, что она сама не поняла, в какой именно момент это произошло, она не освободилась от власти Бо. Заклятие, лежавшее на ней, было разрушено, и Люсиль почувствовала, что ей уже все равно, что будет с Бо.
Но даже тогда было трудно принять окончательное решение, упаковать небольшую коробку с вещами и уйти. И только когда Бо попал в больницу после драки, в которой нанес человеку серьезное увечье, Люсиль вдруг спросила себя, почему терпела так долго, почему ей было так трудно уйти от всего этого.
Примерно через год после ухода Люсиль от Бо ее заметил Эдвард Джепсон, и для нее началась новая жизнь.
Теперь, глядя на Бо, казавшегося таким опустившимся, неухоженным и таким старым, Люсиль спросила себя, что было бы, если бы они все еще были вместе, когда ее увидел Эдвард Джепсон. Бо вряд ли отпустил бы ее, во всяком случае, он мог бы так все осложнить, что Эдвард бы не стал с ней связываться, решил, что овчинка не стоит выделки.
Бо очень ревниво относился к чужому успеху, это Люсиль знала. У него не было причин ревновать к Люсиль как к актрисе — она была молода и неопытна. У Бо не было особого актерского таланта, но был, по крайней мере, опыт, и он мог, если хотел и был трезв, играть неплохо.
И все же Бо ревновал ее. И, хотя это казалось вполне объяснимым, ревность его была какой-то ненормальной. Он не боялся, что Люсиль перестанет хранить ему верность, но боялся, что она может перестать быть ему полезной. Люсиль часто думала, что Бо хотел ее не потому, что она была хороша собой, и не потому, что его тело жаждало ее тела, а потому, что его устраивало, что им руководят.
Словно некий инстинкт самосохранения подсказывал Бо, что ему необходим кто-то, от кого он может зависеть, как инвалид зависит от профессиональной сиделки или дитя от своей матери. Именно для этого, считала Люсиль, она и была нужна Бо: чтобы быть ему мамочкой и защищать его от последствий собственного поведения.
Иногда, когда Люсиль было жалко Бо, она пыталась найти психологические причины его зависимости от нее, но прежде чем ей удалось обнаружить зерно истины, просеяв сквозь сито множество цветистых историй, которые рассказывал ей Бо, дело дошло до сцены, после которой она уже считала его не столько жалким, сколько отвратительным.
И все же теперь, когда Бо вернулся после всех этих лет, чтобы разрушить ее жизнь, Люсиль по-прежнему жалела его. Дело было не в том, что он говорил или делал, а в чем-то в нем самом. В его жидких седых волосах, когда-то таких роскошных, в усталости в глазах, казавшихся много лет назад живыми и веселыми, в обвисших щеках, покатых плечах.
Люсиль отчаянно пыталась собраться с мыслями. Сейчас не время для слабости. Она подумала о Рэндале. Она же собирается замуж за Рэндала! Это Рэндал должен стать ее мужем, и чем быстрее уберется с дороги Бо, тем лучше. Она не может развестись с ним, не может сделать ничего, что привлечет внимание прессы, вызовет скандал или ненужные слухи. И все же от Бо надо как-то избавиться.
— Я бы не стал на твоем месте, — прервал ход ее мыслей Бо. В его голосе были слышны едкие, издевательские нотки.
— Что не стал бы? — Люсиль невольно вздрогнула.
— Убивать меня! — спокойно ответил Бо. — Тебе чертовски трудно будет избавиться от тела. Мне об этом хорошо известно. Мои товарищи по заключению обсуждали разные способы, которые им довелось испробовать, и вынужден с сожалением отметить, что ни одному из них это не сошло с рук.
— Я вовсе не думала о том, чтобы убить тебя, — сказала Люсиль, но голос ее звучал не слишком убедительно.
Бо рассмеялся. Он всегда умел, приводя Люсиль в смущение, читать ее мысли. Раньше она думала, что все дело в большой разнице в возрасте, но теперь не поручилась бы. Это был один из фирменных приемов Бо: когда он хотел завоевать понравившуюся женщину, он предлагал погадать ей. При этом он подолгу держал в своей руке руку избранницы, и Люсиль, сама купившаяся когда-то на этот трюк, довольно скептически относилась к таким «гаданиям», когда Бо пытался проделать это с кем-то еще. Но теперь она вдруг задала себе вопрос, не обладал ли Бо и вправду неким даром ясновидения.
87 
