104 
Он помог ей встать, и они пошли дальше молча, думая каждый о своем и вместе с тем — об одном и том же.
— А где Рене? — через какое-то время спросил Атеа.
— Мой отец погиб. Почти сразу после того, как я родила ему внуков.
Эмили коротко рассказала, как это произошло, потом — о том, как отправилась в Англию на поиски матери и что ей пришлось пережить.
— Отец утратил главное, ради чего жил, — добавила она. — Его книга о Полинезии оказалась никому не нужной, и денег на путешествия больше не было.
— Я тоже все потерял, — сказал Атеа. — Я уже не арики. Долгое время скрывался в горах, а потом пришлось сдаться. Мне помогли, и я сбежал. На этот остров, как и ты, я попал совершенно случайно. Хотя теперь мне кажется, что таких случайностей не бывает.
Эмили искоса смотрела на своего бывшего возлюбленного. Она была уверена в том, что все произошедшее наложило на нее неизгладимый след, тогда как Атеа выглядел точно так же, как прежде. Отмеченный печатью божественного совершенства, красивый, гибкий и сильный. Только глаза у него стали другими.
Да еще на шее вместо ожерелья из акульих зубов висело нечто другое.
— Ты согласился носить крест?
— Отец Гюильмар сказал, что это нужно для моего спасения.
— А где твое ожерелье?
— Я отдал его Каапаау за убитую акулу, — сказал Атеа и добавил: — Я не собираюсь отказываться от своих богов. И вместе с тем согласен принять твоего. В конце концов, они говорят одно и то же: в человеке живет душа, а тайну его жизни откроет лишь его смерть.
Идти по ночному лесу было небезопасно, и вскоре они нашли укромное место неподалеку от берега, где решили дождаться утра.
Океан не спал даже ночью. Он вставал прозрачной стеной по другую сторону рифа, оглашая тьму своим вечным шумом. Воду озаряло слабое фосфоресцирующее сияние, отчего гребни волн отливали серебром. Волшебство возвращалось: Эмили снова видела и чувствовала красоту природы и жизни.
С неба падала звезда. Молодая женщина проследила за ней взглядом. Она знала, что, согласно полинезийской вере, это духи, изгнанные с Небес и пересекающие ночное пространство в поисках нового пристанища.
Словно прочитав ее мысли, Атеа сказал:
— Вот увидишь, наши дети будут с нами. У них тоже есть мана. А еще она также присутствует вокруг нас, мы находимся в ней, словно в коконе. Человек может делать что-то с помощью маны, но когда начинают действовать ее собственные силы, тогда происходят настоящие чудеса.
— То же самое мне нагадала одна женщина. Ты веришь в гадание?
— Да, — ответил Атеа, а после промолвил: — Скажи, Эмалаи, ты сможешь меня простить?
— Арики никогда не просят прощения.
— Я прошу. И уже просил. У Моаны.
— Вы помирились?
— Она спасла меня, после чего мы смешали кровь, чтобы породниться. Теперь Моана моя сестра. Так что ты ответишь?
Подумав о том, что нет никакого смысла лишний раз мучить его и себя, Эмили промолвила:
— Что бы я ни хотела тебе сказать, мое сердце решило за меня. Я ни на миг не переставала тебя любить. Даже когда желала возненавидеть.
— Тогда, в крепости, за меня говорили злые силы. Я начал страдать сразу после того, как ты ушла. Глядя на волны, я видел тебя. Слыша крики птиц, вспоминал твой голос. Ты уехала и вместе с тем осталась во мне. Я не знал тебя, но я тебя сразу понял. Ты стала моей с первого мига, как я на тебя взглянул, а я стал твоим. Все остальное было ложью.
— Я тоже постоянно думала о Полинезии. И о тебе, хотя эти мысли причиняли мне боль.
— Значит, ты меня прощаешь?
— Прощаю.
Он облегченно и радостно улыбнулся.
— Давай разведем костер, иначе мы будем съедены заживо.
Он добыл огонь так, как это делали его предки до появления европейцев: путем трения камня о камень.
Сначала Атеа дул на угли, а затем ворошил их веткой до тех пор, пока в воздухе не затанцевало высокое пламя. Они рисковали — костер могли увидеть! — но, с другой стороны, дым хотя бы немного отгонял кишащих в воздухе насекомых.
— Позволь мне обнять тебя?
Эмили никогда не слышала, чтобы Атеа говорил столь нерешительно и мягко, даже застенчиво. И когда она коротко кивнула, он не просто обнял ее, а закрыл своим крепким горячим телом от всего, что было вокруг, от жестокого, непредсказуемого, безумного мира.
Эмили почувствовала, что он желает не взять от нее что-то, а напротив — отдать, подарить. Свою уверенность, свою любовь, свою силу.
104 
