очень нудно 
95 
Очутившись в столице, Моана задавала множество забавных вопросов. Например, каким образом парижанам удалось придать горам столь правильную форму, да еще так выдолбить их изнутри, что там появилась возможность жить. Морис постарался объяснить, что это вовсе не горы, а дома, построенные из камня, но, похоже, она не поверила.
Моана воспринимала город, как живой организм, растущий и меняющийся по своим законам, а его обитатели представлялись ей персонажами некоего фантастического сна. Она говорила, что у Парижа непонятная душа и холодное сердце.
Она привыкла к теплу, а здесь дул холодный ветер, шли дожди. Она всю жизнь носила только юбку из тапы, а в Париже ей пришлось облачиться в неудобное, стесняющее движения платье. Хорошо еще, что Моана видела такую одежду на Эмили.
Она пыталась ловить знакомые звуки и образы. Так, уличный шум напоминал ей гул морской раковины, а мостовая казалась похожей на океанское ложе. Она удивлялась, почему в Париже так мало зелени и такое «узкое» небо. Впервые увидев снежинки, не могла поверить, что они неживые. А однажды Морис увидел, как она осторожно трогает травинку, пробивавшуюся меж камней тротуара.
Как-то раз он услышал истошный крик жены: Моана в ужасе забралась на кровать, увидев хозяйскую кошку.
Если она и выходила из дома, то только с мужем; при этом испуганно жалась к нему. Как бы сильно ее поведение ни забавляло и ни умиляло Тайля, он не мог не испытывать тревоги, ибо прежней Моаны больше не было. Вместо жизнерадостной, гордой, смелой девушки рядом поселилось диковатое, забитое существо.
Она попала в мир, который могла открывать и познавать каждый день, но Морис видел, как сильно она тоскует, и начинал бояться того, что Моана постепенно зачахнет, как зачах бы под парижским небом любой экзотический цветок.
Он и сам скучал. Теперь у него вроде бы были деньги, но он не знал, на что их тратить, ибо все мечты оказались призрачными. Квартира, которую снял Тайль, была достаточно скромной: он не видел смысла в излишней роскоши. Моану не интересовали ни драгоценности, ни наряды. Двери в высшее общество для Мориса были закрыты, а пошлые интересы буржуа казались чуждыми его деятельной натуре.
В конце концов Тайль решил вернуться на военную службу. Вместе с тем в нем созрела мысль написать во все хоть как-то связанные с колониальной политикой ведомства и изложить свои соображения относительно действий губернатора и начальника гарнизона Маркизских островов. Это было вызвано не желанием отомстить, а жаждой справедливости.
А еще он собирался во что бы то ни стало найти свидетелей того, что происходило на Нуку-Хива и Хива-Оа. Не прошло и двух недель со дня приезда в столицу, как он вплотную занялся всем этим.
На то, чтобы составить грамотное донесение инспекторам колоний, а также обнаружить следы Рене и Эмили, у капитана Тайля ушла уйма времени. Ему очень помогло письмо отца Гюильмара главе общества «Пикпюс», где очень четко излагались претензии к колониальным властям. Священник не побоялся перечислить имена всех виновных, хотя ему пришлось остаться на острове в окружении этих лиц.
К тому времени во Франции вновь сменилась власть, прежнее министерство было отправлено в отставку, и Тайль надеялся, что новое правительство подвергнет критике колониальную политику своих предшественников. В ожидании ответа на свои прошения он решил заняться поисками Рене Марена и его дочери.
Ему не было известно, где они живут, зато он помнил, что отец Эмили был членом Французского географического общества. Обратившись туда, он узнал адреса нескольких приятелей Рене, а затем — с величайшим изумлением и горечью — и все остальное.
Рене Марен трагически погиб, а его дочь с двумя новорожденными детьми уехала в Англию к своей матери. Вне всякого сомнения, то были дети Атеа.
К большой удаче капитана, Эмили оставила другу своего отца, доктору Ромильи, адрес Элизабет Хорвуд. Выяснилось также, что именно этот человек принимал у молодой женщины роды.
— Красивые дети, — сказал мсье Ромильи, — будто бы с капелькой солнца в крови. Когда Рене Марен ушел из жизни, Эмили очень страдала. Много лет он был ее единственной опорой. Мне кажется, Рене погиб не случайно: ведь они разорились, да и его книга о Полинезии оказалась никому не нужна. Он был романтиком; к несчастью, жизнь не щадит таких людей. Возьмите адрес: что-то подсказывает мне, что Эмили не нашла в Англии того, что искала. Мы ведь даже не знали, что ее мать жива! Рене никогда не говорил об этой женщине.
95 
