42 
– Бастиано, ты просто ужасный!
– О да, я был именно таким.
Вместо того чтобы рассердиться, Софи рассмеялась, потому что ее репутация была восстановлена, и она чувствовала себя невероятно счастливой.
К тому же Бастиано снова смотрел на нее так, что ей стало жарко, и ее усталость как рукой сняло. И Софи чувствовала себя живой и желанной.
К ним подошел официант и принес буханку сицилийского хлеба «мафалда», от которого они отщипывали маленькие кусочки и макали в масло.
– Конти и Ди Саво следует сосредоточиться на производстве масла, а не воевать из-за виноградников, – заметил Бастиано. – Тогда они сказочно разбогатеют.
– Конти и Ди Саво вообще следует перестать воевать, – добавила Софи, имея в виду вражду между ним и Раулем.
– Согласен.
Бастиано устал от этой никому не нужной борьбы.
– Лидия тоже беременна.
– Твоя почти что жена.
Софи посмотрела на Бастиано и подумала о том, каким проклятием может стать безответная любовь.
– Хлеб невероятно вкусный. – Она решила сменить тему. Интересно, может, теперь всю жизнь придется поступать таким образом, чтобы избежать боли. Обсуждать погоду и еду, а не пустоту, которая образовалась в ее сердце.
– Лучше не бывает.
– Неправда. Шеф-повар в «ГрандЛючии» печет самый вкусный…
– Знаешь что? – прервал ее Бастиано и чуть подался вперед.
Софи встретила его взгляд и поняла, что ее соблазняют. Его улыбка и глаза обжигали ее, но вместо того, чтобы сопротивляться, она позволила себе быть искушаемой. Потому что в жизни случались вещи намного ужаснее, чем быть соблазненной Бастиано.
– Говори.
– Я украл шеф-повара из «ГрандЛючии». Это он приготовил сегодняшний ужин для нас.
– Ты переманил шеф-повара Алима? – захохотала Софи.
– Конечно. Когда я передумал покупать гостиницу, я попросил свою личную помощницу связаться с ним и сделать ему предложение, от которого он не смог отказаться. Теперь, вместо того чтобы кормить голодные орды в Риме, он готовит максимум для двадцати двух гостей. И для персонала…
– Ты предоставляешь питание персоналу?
– Конечно.
– Они получают пятизвездочные обеды? – Софи посмотрела на тарелку сицилийской пасты с миндальным соусом.
– Каждый заслуживает, чтобы о нем заботились. Не только гости. Вот почему дела в моих домах отдыха идут так хорошо.
– Это потрясающе. Тебе есть чем гордиться.
– Ты права. Люди обвиняют меня в том, что я разрушаю старинные здания, но это потому, что я не разрешаю делать съемку интерьеров. Мне не нужна публичность. Эти дома отдыха задуманы для того, чтобы доставлять удовольствие нашим гостям.
А сегодня вечером это удовольствие принадлежало исключительно ей одной.
Софи посмотрела на солнце, которое огненным шаром опускалось в морские глубины.
– Потанцуем? – предложил Бастиано, когда заиграла тихая музыка.
Софи обняла его за шею, и ей показалось, как будто они никогда не разлучались.
Бастиано посмотрел ей прямо в глаза, и она зажмурилась, подставляя губы для поцелуя.
Софи успела забыть вкус совершенства и то, какими волшебными были поцелуи Бастиано. Его близость обжигала и заставляла отбросить всякую осторожность.
Софи внутренне трепетала в руках Бастиано, который нежно обнимал ее, вел в танце и соблазнял.
Его губы сводили с ума и делали ее слабой.
– Почему ты сопротивляешься тому, что происходит между нами? – спросил Бастиано.
Она таяла в его объятиях и не знала, что ответить.
– Пойдем, – сказал он. – Я отведу тебя домой.
Глава 15
Высоко в небе светила яркая луна, окруженная мириадами звезд. Бастиано с Софи медленно шли к дому, держась за руки, словно влюбленная парочка.
– Я влюбилась в это место, – сказала Софи, потому что это было более безопасно, чем сказать «Я влюбилась в тебя». Она старалась казаться беззаботной и не выдавать свои сердечные тайны. – Сегодня я побывала в одном деревенском кафе, и они решили, что я одна из твоих клиенток. – Софи рассмеялась. – Интересно, от чего, по их мнению, я восстанавливаюсь.
– Они подумали, что у тебя были отношения с каким-нибудь актером-гулякой. Иногда у нас останавливаются жены и подружки таких типов и проводят здесь некоторое время, пока их мужья возьмутся за ум.
– Правда? – спросила Софи, когда они подошли к двери дома, и Бастиано легонько поцеловал ее, но от этого поцелуя она вся задрожала.
– Правда.
42 
