40 
— Слышите музыку? Представление началось, — прошептала Эрин. — Не могу поверить. Моя постановка стала реальностью. Из-за кулис видно, что зал полон. Мисс Уитмор, люди даже стоят.
Ради них. Она сделает это ради девочек. Больше в ее жизни ничего не осталось.
— Я готова, — сказала Эрин. — Мне так страшно!
Мередит забыла собственный страх и крепко обняла свою протеже.
— Ты сразишь их! — сказала она твердо.
Потом она стояла за кулисами. Несмотря на тоску, ее сердце наполнялось гордостью за Эрин и ее творение. В первом эпизоде на сцену вышли девушки, одетые горничными, официантками, некоторые были в школьной форме с портфелями в руках. Все вызывающе накрашены. Они столпились возле уличного фонаря, поджидая парней.
Появились молодые люди: рабочие, повара, маляры. Черные кожаные куртки, развязная походка, сигареты в зубах.
Девушки и парни начали танец — застенчиво, кокетливо. Вышла Эрин. Ей досталась главная роль. На ней — белый жакет с именем «Молли» на кармашке. Она с обожанием смотрела на парня в жакете с именем «Энди». Свет переместился в центр пустой сцены, которая заполнилась легкой дымкой.
Наступило время танца-мечты. Заиграл свадебный вальс, и Мередит на деревянных ногах вышла на сцену. К ней навстречу шел Кернан.
Она страдала, а принц выглядел лучше, чем всегда! Вероятно, чтобы легче войти в роль, он отрастил трехдневную щетину. Мередит протянула руку. Он обнял ее за талию. Она закрыла глаза, чтобы скрыть боль.
Последний раз.
В зале начали перешептываться. В ярком свете юпитеров зрители начали узнавать принца. Оживление нарастало.
— Ты выглядишь ужасно, — прошептал он в ухо Мередит.
— Много репетировала с девочками, — сердито прошипела она в ответ и споткнулась.
Принц подхватил ее.
— Лгунья. Страдала без меня.
Мередит постаралась скрыть шок.
— Девушки вроде меня не страдают по принцам, — отрезала она. — Мы оба знаем — это невозможно.
Он смотрел очень пристально.
— Испугалась, — продолжал он. — Ты боялась не лошадей — ты боялась, что это может произойти.
Зал бесновался. Зрители не только узнали принца, но увидели его в неожиданной роли.
Кернан и Мередит поймали ритм. Он легко вел ее в танце. Она старалась не смотреть в его лицо.
— Не говори глупостей, — шептала она. — Меня ничто не может испугать в твоем мире.
— Ты боялась полюбить меня. С первой нашей встречи.
— Надменный осел, — шипела она.
— Упрямая девчонка, — отвечал он.
Вспыхнувший между ними жар отразился в танце. Они этого не репетировали, но публика чувствовала их взаимное притяжение. Теперь Мередит не могла отвести от него глаз. Его взгляд был пронзительным, нежным, заботливым, полным ожидания.
Он знал правду. Больше нечего скрывать. Так почему не выразить это в танце?
Пусть они не могут быть вместе, пусть она не принадлежит его миру, но Мередит видела — он хочет ее и сожалеет, что это невозможно. В последний раз она отдастся волшебному чувству. Она будет Молли, он — Энди. Двое влюбленных.
Как только она решилась, все изменилось вокруг. Она расскажет танцем то, что никогда бы не решилась высказать словами. Ее охватило вдохновение. Она почувствовала ритм партнера. Танец продолжался. Она полностью раскрылась, отбросив прошлое, страх, обиду, неуверенность, сомнения. Она танцевала как никогда в жизни. У нее не было секретов. Пусть весь мир знает о ее чувствах.
Она была не Молли, а самая настоящая Мередит Уитмор. Забыв о тысячах глаз, следивших за ними, они танцевали друг для друга.
Кернан отпустил ее. Зал взорвался, когда, рванув с себя белый жакет, он начал сольную партию. Вдруг Мередит поняла: перед ней уже не Энди, а Кернан. В движениях он выразил всего себя: властная мощь, чувственность, нежность.
Когда через всю сцену он бросился к ее ногам, она уже не сдерживала слез. Он отдал ей всего себя. Он весь воплотился в этом танце. Не ради публики, которая ревела от восторга. Не ради ее подопечных, которые вопили и аплодировали, стоя за кулисами. Ради нее одной.
Кернан смотрел в ее лицо. Дальше произошло то, чего не было в сценарии. Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Мередит полностью отдалась поцелую, наслаждаясь, стараясь сохранить в памяти его вкус.
В зале стоял такой оглушительный шум, что, казалось, рухнет потолок. Она оторвалась от его губ и погладила по щеке. Стоя перед ревущей толпой, они были одни в целом мире.
40 
