38 
Когда она умолкла, в комнате повисла тишина. Наконец граф произнес очень тихо и совсем другим тоном:
— Простите меня, Орлена.
Девушка ответила не сразу. Ей трудно было говорить.
— Я никогда не… прощу вас за то, что вы… подумали. — Она быстро повернулась, и граф увидел слезы, бегущие по ее щекам. — Когда вы… поцеловали меня, — непоследовательно заговорила девушка, — это было… воплощение… всего… красивого и… совершенного. Это было подобно… музыке… это было чудесно и хорошо. Но теперь, после ваших слов, это стало казаться неправильным и… ужасным, и я… ненавижу вас!
Слезы застилали ей глаза, не давая разглядеть лицо графа, и не в силах больше сдерживать эмоции, Орлена повернулась и выбежала из комнаты.
Она пронеслась по коридору, вверх по лестнице в свою спальню, заперла дверь, бросилась на кровать и разрыдалась так, словно сердце ее было разбито.
Девушка плакала долго. Но постепенно, судорожно всхлипывая, она смогла собраться с мыслями и лишь тогда поняла с полной ясностью, как оскорбил ее граф и в чем он ее заподозрил.
— Как он мог? — спросила себя Орлена.
С самой первой их встречи граф считал, что она ведет себя дурно и предосудительно. Но она никогда не могла предположить, что он действительно подумает, будто у нее есть любовник, которому она дает деньги, мужчина, которого ей стыдно признать публично. Это было настолько унизительно, что Орлена почувствовала себя втоптанной в грязь.
— Я хотела нравиться ему, я хотела, чтобы он восхищался мной!
Девушка вспомнила, каким восторгом и чудом был для нее его поцелуй, тогда как для графа он значил только что-то дешевое и случайное.
Слезы снова хлынули рекой при мысли о том, как великолепно всегда выглядит граф и как она восхищалась им и доверяла ему до сих пор, несмотря на свой страх.
— Я хотела нравиться ему, — повторила девушка и горестно замолчала.
Орлена вдруг поняла, почему ее так расстроили подозрения графа и почему ей казалось, будто весь мир рухнул из-за того, что он сердит. Девушка боролась с убеждением, которое медленно проникало в ее ум.
— Это неправда! Это не может быть правдой! — прошептала она.
Но даже протестуя, Орлена знала, что это неопровержимая истина. Она любит графа!
— Ну разве это не абсурд? — попыталась она спорить. — Граф не испытывает ко мне ничего, кроме презрения. Он женится на красивой леди Аделаиде. Он беспокоится, чтобы я не попала в глупое положение, лишь потому, что он мой опекун. Я только помеха, надоедливая девчонка, которая вечно совершает ошибки и все делает не так.
Девушка знала все эти доводы, но знала и другое: ее сердце забилось быстрее по пути в библиотеку, потому что граф хотел ее видеть.
Эти обвинения так глубоко ранили Орлену именно потому, что исходили от него.
Выскажи кто-нибудь другой столь оскорбительные предположения, когда у нее имелось такое идеальное объяснение, девушку бы это страшно рассердило, но она бы не испытывала такого огромного, всепоглощающего страдания, как сейчас.
— Я люблю его! Я люблю его! — крикнула Орлена в мокрую подушку, зная, что нет ничего безнадежнее, нет ничего глупее.
В дверь постучали.
— Кто там? — вздрогнув, спросила девушка.
— Это Николь, мисс.
Орлена с усилием встала с кровати и отперла дверь.
Когда Николь вошла, девушка отвернулась, чтобы горничная не увидела ее заплаканного лица.
— Тут для вас письмо от его светлости, мисс.
Орлена задрожала. Потом, не в силах вести себя прилично, схватила письмо с серебряного подноса, отошла к окну и, стоя спиной к комнате, вскрыла толстый веленевый конверт, на котором сильным, характерным почерком графа было написано ее имя.
Внутри лежал листок гербовой бумаги с одной-единственной строчкой:
Я покорнейше извиняюсь.
Орлена уставилась на нее и вдруг поняла, что в конверт вложено что-то еще. Страницы, вырванные из брошюры, озаглавленной «Постановление для улучшения положения бедных приходских детей».
Под этим заголовком был напечатан доклад комитета, созданного для изучения этой проблемы. Он рекомендовал отправлять детей младше шести лет в деревню «не менее чем в трех милях от города», чтобы они жили там на полном пансионе за счет соответствующих приходов. Доклад продолжался:
Если это невозможно из-за количества нуждающихся детей, следует создавать сиротские приюты по примеру тех трех, что оказались столь успешными в Алверстонских поместьях в Кенте. Выяснилось, что в этих трех приютах не было смертей в течение двух последних лет. Инспекторы докладывают, что все дети находятся в добром здравии и мало кто нуждается в медицинском уходе.
38 
