28 
— Папа не видел в этом ничего плохого, но дядя считал это зазорным, пятном на… чести семьи.
— Где же танцевала ваша матушка? — осведомился князь.
— В Вене. В кордебалете императорской оперы. Папа познакомился с ней, когда служил там в британском посольстве.
— Теперь понятно! — неожиданно воскликнул князь. — Теперь я понимаю, что поразило меня в вас с первого взгляда!
Алида ожидала чего угодно, но только не этого. Ее глаза расширились от удивления.
— Пойдемте, я кое-что покажу вам! — сказал князь.
Он подал ей руку и помог встать. Дотронувшись до его руки, девушка ощутила легкий трепет. Не отпуская ее руку, князь провел ее к письменному столу, стоящему в дальнем углу библиотеки. На нем лежали груды деловых бумаг, стояли богато украшенная золотая чернильница и стакан из лазурита с несколькими белыми гусиными перьями.
Князь обвел Алиду вокруг стола и усадил в обитое бархатом кресло с высокой спинкой, стоящее перед столом. Кроме чернильницы на столе стояла миниатюра в рамке, украшенной бриллиантами и бирюзой, на которой Алида увидела головку изумительно красивой женщины. У нее были волосы рыжего тициановского цвета, так любимого художниками, сердцеобразное лицо и темные, почти фиолетовые глаза.
Князь поднял миниатюру и поднес ее к глазам Алиды. На портрет упал свет двух больших свечей.
— Это моя мать, — сказал он. — А вы кого-нибудь узнаете на этом портрете?
— Узнаю? — не поняла Алида.
В голосе князя, в прикосновении его руки чувствовалось странное возбуждение. Она снова посмотрела на портрет, пытаясь понять его намек. Вдруг ее словно пронзило стрелой: она узнала что-то знакомое в форме и выражении глаз, в длинных ресницах.
— По-моему, — тихо произнесла она, — хоть это звучит очень… самонадеянно, но прекрасные глаза вашей матушки немного напоминают глаза моей… мамы.
Она боялась, что князя шокирует подобное сравнение, но он торжествующе произнес:
— И ваши тоже!
— Мои?
Слова князя ошеломили ее, и краска снова залила ей щеки.
— Какую фамилию носила ваша мать? — поинтересовался он.
— Эйснер.
Князь поставил портрет обратно и вынул из ящика стола длинный свиток. Он положил его на стол, отодвинул перья, часы, календарь и нож для разрезания бумаг. После этого князь развернул свиток.
— Это мое фамильное древо, — объяснил он. — Оно начинается с нашего предка, грека, насколько я понимаю успешно участвовавшего в Олимпийских играх. Он пришел в Грузию как завоеватель и стал царем.
— Грек! — воскликнула Алида. — Тогда, конечно, понятно, почему вы…
Она осеклась, поняв, что чуть не сказала нечто очень личное.
— Заканчивайте же! — попросил князь.
— Я опять не думаю, что говорю!
— Надеюсь, так будет всегда!
Алида робко улыбнулась:
— Я хотела сказать, ваша светлость, что греческое происхождение объясняет вашу красоту…
— Благодарю, — тихо произнес он. — Мне так надоели разговоры о моей внешности, что она меня уже не радует. Я хочу, чтобы вы прочли здесь одно имя, — сказал он и развернул свиток до конца. — Это моя прабабушка. — Он указал пальцем, и Алида прочла четко написанную фамилию «Эйснер»!
Она не поверила своим глазам и дрожащим голосом переспросила:
— Это ваша прабабушка?
— Мне всегда говорили, что моя мать была очень похожа на нее, ведь фамильные черты передаются из поколения в поколение. Так что мы с вами если не кузены, то уж дальние родственники наверняка!
— Неужели это правда? Я всегда знала, что мой прадед обеднел во время войны с Наполеоном, а дед погиб, сражаясь в австрийской армии. Он не оставил своей жене никаких средств, вот мама и стала балериной.
Она с трудом произнесла это слово, которое, как ей долго внушали, означало позор и стыд.
— Так ваша мама была кормилицей семьи, — тихо произнес князь.
— Она часто рассказывала мне, как они бедствовали. Как голодали ее братья и сестры, а мать, все больше худея, все ночи напролет шила, пытаясь хоть немного заработать.
— Это произошло с очень многими австрийскими семьями, — сказал князь. — Но, несмотря на бедность, они всегда были горды, благородны и полны достоинства.
Алида чувствовала, как слезы подступают к глазам, и, не желая, чтобы князь видел это, ниже наклонилась над свитком, как бы для того, чтобы убедиться в имени его прабабушки.
— В России талантливые музыканты и танцовщики пользуются большим уважением. Ваша матушка, если она жива, всегда встретит в этом доме радушный прием.
28 
