25 
Мне хотелось узнать, что такое День памяти Катастрофы в Тель-Авиве. Седьмого апреля на закате молниеносно закрылись все кафешки и супермаркеты, я даже не успела купить поминальную свечу в жестяной баночке, впрочем, дома есть обычная. Но более всего мне было важно увидеть их знаменитую минуту молчания, когда над городом звучит сирена и всё останавливается. Я завела будильник, зарядила лейку, и в десять утра пришла на площадь Маген Давид.
Вынуждена признать, что не смогу быть журналистом: я выключила камеру через двадцать секунд. Тут всё очень просто, есть вещи, в которых невозможно быть наблюдателем.
Поэтому я не покажу вам, как останавливается Кинг Джордж и Аленби, как медленно поднимаются с лавочек даже самые дряхлые старички, которые целыми дням сплетничают и дремлют на рыночной площади; вы не услышите сирену, которая не такая уж и громкая, заметно тише, чем при обстрелах; не увидите одинокого велосипедиста, который спокойно катит по пустой дороге – на него никто не обращает внимания, это его выбор; и то, как улица зашевелилась через минуту, я тоже не снимала.
Побыть внутри этой толпы мне было важней, чем сделать ролик для поста в Живом Журнале.
Там, внутри, совершенно отсутствует пафос, естественный для официальных дат. Не знаю, о чём думают люди вокруг, может, вежливо пережидают минуту. Но эта остановка и молчание создают ощутимую паузу во времени, колодец, ведущий в прошлое; и те, кому это нужно, сумеют дотянуться, встретиться мыслью и взглядом с людьми, отделёнными десятилетиями и смертью. Может быть, это даёт им силы; может быть, это давало силы тем, кто думал о живых, умирая, – точно знают только те, кто выбрал вспоминать.
Любить еврея
В детстве где-то встретила фразу: «Быть поэтом, любить поэта и смеяться над поэтом – одинаково гибельно» – уж не знаю, где, но, судя по характеру моего чтения тех лет, примерно в «Таис Афинской». Так вот, если адаптировать её для моего случая и чуть снизить пафос, смысл не утратится: «Быть евреем, любить еврея и смеяться над евреем – одинаково хлопотно».
Как-то вышло, что всю жизнь я занимаюсь в основном вторым пунктом. Первая любовь, первый муж, второй муж и так далее. Так что плюсы, минусы, подводные камни – это ко мне.
Все они были, безусловно, так себе евреи, в которых аутентичного – только нос и фамилия. Казалось бы, обычные московские, сибирские и украинские парни, которые скорей привнесут в твою жизнь сало, а не мацу. Но раньше или позже обнаруживались некие общие черты.
Однажды выясняется, что тётя Соня из Бердичева – это не фольклорный персонаж, а суровая реальность, и отныне – твоя, и она уже спит в проходной комнате, и шесть её чемоданов тоже там. Тётя Соня у нас проездом и ненадолго, буквально дней на пять, но надо быть готовым перевидать много других родственников.
Если еврейский мальчик не ушёл от мамы лет в семнадцать, он не уйдёт от неё никогда. Только подростковый максимализм способен выгнать порядочного ребёнка из родной семьи, если же момент упущен, вам будет крайне сложно стать главной женщиной его жизни. Я не говорю «почти невозможно» только из вежливости.
Зато уж если вы ею стали, существует другая крайность. В вашем мужчине может случайно проснуться еврейская бабушка. Ой, как они умеют заботиться. И я даже не говорю, что это плохо. Но анекдот «Я замёрз?» – «Нет, ты хочешь кушать!» вас перестанет смешить очень быстро.
Израильские папаши – самое трогательное, что я видела в жизни после котят и маленьких лошадей. Московский климат несколько меняет картину, но почти наверняка у вашего ребёнка будет очень хороший отец.
Вас ждет несколько избыточное количество шуток про евреев, иногда довольно злобненьких. Источником искромётного юмора будет не кто-нибудь, а ваш собственный мужчина. Кажется, российские евреи находятся в непростых отношениях с национальной самоидентификацией, каждое утро заново к ней привыкая. В знаменитом «пятом пункте» им бы стоило указывать «все сложно». Я знала человека, у которого даже при плановом отключении воды делалось такое виновато-глумливое выражение лица, будто он хочет об этом поговорить. Надо ли уточнять, что он был не сантехник.
Видимо, в связи с этим у вас почти наверняка появится какая-то специфическая интонация речи, вы станете «включать Бабеля» и употреблять «таки да» чуть ли не чаще, чем ваш милый.
25 
