29 
— Я согласился, — бросился в новую атаку герцог, — поскольку верил, что все это пойдет на пользу не только твоему клану, но и моему. Я одолжил вам деньги и женился на твоей дочери.
Во взгляде, каким хозяин окинул присутствующих, было столько презрения, что он более походил на плевок.
— Я и не предполагал, — горько продолжил герцог, — что дочь твоя вовсе не разделяет этих благих идей, и ей глубоко безразлична та прекрасная картина нашего общего будущего, которую мы столь вдохновенно расписали в своих мечтах.
Окинув взглядом собравшихся, он объявил:
— Маргарет лгала, как лгали уже не одно столетие все Килдонноны!
— А вот это — прямое оскорбление! — вскипел было Алистер Килдоннон. — Что бы ни сделала моя дочь, как бы она перед тобою ни провинилась, это уж ваше семейное дело, решайте его полюбовно, — он даже не почувствовал, что его занесло, — но обвинение в том, что все мы лжецы, — возмутительно и требует мщения!
— Погоди. Дослушай. Довести дело до драки еще успеем. Вы не знаете всех обстоятельств, — холодно возразил герцог. — В первую же ночь после свадьбы Маргарет заявила мне, что ненавидит меня и весь мой клан и будет мне женой только в глазах окружающих! То есть между нею и мною я ей не муж… Это, надеюсь, понятно? Что ты на это скажешь?
Вновь повисла неприятная пауза, после чего Алистер Килдоннон заговорил уже совсем другим тоном. В нем звучала растерянность отца, дочь которого совершила дерзкую выходку, за которую он хотел бы ее наказать:
— Прошу мне поверить, Аркрейг… я… я… ничего не знал о ее чувствах!
— Я надеялся, что время все переменит… что ненависть, о которой она говорила, уляжется, — продолжил герцог, рукой отведя готовую слететь с уст Килдоннона очередную защитную реплику, и возвысил голос: — Но чего я не знал, так это того, что у Маргарет был любовник! И она не спешила расстаться с ним даже и после замужества.
Килдоннон-вождь замер, а сыновья его снова со значением переглянулись.
— Правду говорят, что муж последним узнает об изменах своей жены, — в голосе герцога клокотало хорошо спрятанное негодование.
— Честью клянусь, — горячо воскликнул Килдоннон, — что я ни сном, ни духом не знал обо всем этом!
— Выходит, тебе тоже лгали, — язвительно усмехнулся герцог. — И не только твоя дочь, но и твои сыновья, и племянники, и, без сомнения, брат твой!
Килдоннон медленно повернулся к своим, однако те избегали смотреть ему прямо в глаза. У герцога вырвался смешок, в котором не было и намека на веселье.
— Или, вы думаете, они не знали о том, что их «добропорядочный» кузен Нил встречается с моей женой при каждой удобной возможности?
Так и не дождавшись ответа, он повел речь дальше:
— Без сомнения, кое-кто из моего клана мог бы рассказать мне, куда на самом деле направляется герцогиня, когда решает прогуляться в полном одиночестве; кто поджидает ее в лесу и на пустоши; каким образом некие письма доставляются в замок и обратно…
Слова герцога били, будто удары хлыста. Теперь в его голосе слышался подавляемый рык разъяренного зверя:
— Не знаю, до каких пор продолжалась бы эта дурная комедия, если бы твоя дочь не осознала, что в скором времени все и так выйдет наружу… Известно ли тебе, что она была беременна?
Нет никакого сомнения: сие известие стало для Алистера Килдоннона потрясением. Руки его судорожно сжали подлокотники жесткого стула, лицо стало мертвенно бледным.
— Беременна… — выдохнул он еле слышно. — Но как ты узнал?..
— Твоя дочь соблаговолила сообщить мне о том в письме. Она известила меня о тех обстоятельствах, которые заставили ее бежать во Францию — вместе со своим кузеном и любовником, Нилом Килдонноном.
И вновь сыновья Килдоннона обменялись быстрыми взглядами. Пожалуй, они имели кое-какое представление, куда могла сбежать их сестрица. Но герцог даже не посмотрел на них. Он разговаривал только с отцом своей неверной и безрассудной жены.
— Едва я разузнал, куда отправилась эта женщина, носившая мое имя и, как потом оказалось, не моего ребенка, я тут же ринулся вслед за ней.
— Во Францию? — почти простонал Килдоннон.
— Да. И прибыл в Кале раньше них.
— И… что?..
Вопрос вырвался у Алистера Килдоннона, будто он выдернул из себя комок нестерпимой боли.
— Я вызвал Нила Килдоннона на дуэль, — просто и холодно отвечал ему герцог. — И убил его.
29 
