53 
Полина слушает и воображает сцену: Хью в старом плаще, с потертым портфелем, в комнате, пахнущей сыростью и старыми книгами.
— …племянница совсем ошалела от свалившегося на нее счастья. Пока цены шли вверх, стояла и облизывала губы — уже видела, как полетит с хахалем на Багамы. Или даже с несколькими — там хватит.
— Книги. Эффект домино, — говорит Полина. — Мой хлеб, твой, чей-то незаслуженный отдых на Карибах. Сплошной обман.
— Как, кстати, продвигается книга нашего друга Мориса?
— Нормально, насколько я знаю.
Хью более чуткий, чем может показаться на первый взгляд.
— Что-то не так? У тебя голос немного… напряженный.
— Все отлично, — отвечает Полина, быстро меняя тон. — Отлично, отлично. Морис пишет книгу. Я курочу книги других людей. Тереза и Люк радуются жизни. Поле зеленеет, денежку сулит. Пять тысяч фунтов, между прочим.
— Мне совершенно не нравится твое настроение, — говорит Хью. — Ты подтверждаешь мои худшие опасения относительно сельской жизни.
Чонди проезжает мимо «Далей», как раз когда Полина выходит из двери. Никому не охота обмениваться любезностями, но приличия требуют. Чонди притормаживает, останавливается, высовывает голову в окно.
— Никакой надежды на дождь, — говорит Полина. Она знает, о чем положено беседовать.
— Да уж теперь и не надо бы, — мрачно отвечает Чонди.
Речь, разумеется, о пшенице, которая неподвижно стоит вокруг.
— А что, если дождь пойдет сейчас? — спрашивает Полина.
— Прибьет ее, известное дело. Один ливень, и все поле ляжет. — Чонди включает радио. — Ну ладно, поеду я дальше.
«Пежо», гремя на ухабах, продолжает путь.
Полина собирает кухонный мусор в местную газету. Куриные кости, чайные пакетики и картофельная шелуха сыплются на отчеты о субботних уличных беспорядках, о подростках, которые разбились на угнанной машине, о спаленных сенных амбарах и выбитых окнах в детском саду. Этот мирный с виду край раздирает насилие. Все не так, как кажется с первого взгляда. Полина сдвигает увядшие листья латука, чтобы прочитать, как в ночь с субботы на воскресенье в центре Хэдбери зарезали человека. Фермера судят за то, что он сливал отходы в местную речку. А погода по-прежнему бьет рекорды. Скандинавский турист, путешествующий на велосипеде, госпитализирован с инфарктом.
— Это первая книга автора, — говорит бывшая коллега Полины. — Мы бы хотели, чтобы ее взяли вы, если у вас будет время после той, про нефтедобычу. Психологическая драма в театральной среде. Как вам такое?
— Да что угодно, лишь бы у автора была крепкая семья и дом не в горах… Извините, это я о своем. Да, возьмусь.
— Отлично. — Коллега переходит к более животрепещущим темам, пересказывает свежие издательские сплетни. — Кстати, на прошлой неделе я видела Мориса в… — Она называет ресторан в Ковент-Гарден. — Я-то думала, он, как и вы, окопался в деревне на все лето.
— Он иногда ездит в Лондон. Встречается с людьми из Управления по туризму или что-то в таком роде.
— В ресторане он встречался с кем-то в другом роде. Блондинка, коротко стриженная. Характерная мордочка. Работает в издательстве.
Полина молчит.
— Ладно, — продолжает коллега. — Короче, я его видела. Он был сильно увлечен разговором, так что я не стала подходить и здороваться. Итак… Хорошо, что у вас такое продуктивное лето. Я вам завидую. Мы тут в Лондоне совсем одурели от жары. Рукопись пришлю вам на следующей неделе. Всего доброго.
Полина смотрит в окно на пшеницу, на склон холма, на темные силуэты деревьев.
Думает о коллеге без всякой приязни. Потом о Морисе. И о Терезе. О другой Терезе, исчезнувшей, которая сидит, сжавшись в комок, на диване в их новом доме.
— Послушай, — говорит она Терезе, — все будет хорошо. Со временем. Просто подожди еще немного.
У Терезы глаза мокрые. Свет из окна падает на ее бледное страдальческое личико.
— Они меня не принимают. Диана сказала, что мне можно дружить с нею, а сегодня даже не поздоровалась, отвернулась и пошла прочь. У всех есть подруги, только у меня нет.
Ей восемь, и жизнь ужасна.
— Просто ты новенькая, — твердо говорит Полина. — Вспомни, ты в этой школе меньше чем полгода. Все еще выправится.
— Я ненавижу этот город! — рыдает Тереза. — И школу, и наш дом! Тут всегда будет плохо!
— Все будет хорошо, — успокаивает Полина. Ей хочется сказать, что все это, по большому счету, пустяки, однако она понимает, что сейчас для Терезы ничего важнее быть не может, что дочь бесконечно несчастна. И Полина мучается за нее, но ничем помочь не может.
53 
