52 
Онора робко улыбнулась.
— По-моему… это неплохая идея.
— Очень хорошо. Тогда так и поступим, — обрадовался герцог. — Только вы должны пообещать мне три вещи.
— Какие же?
— Что больше не будете убегать от меня, что не станете подвергать себя опасности, как это сделали сегодня ночью, и что впредь будете доверять мне и не будете скрывать от меня свои мысли и чувства.
Рука ее замерла, словно эти слова привели Онору в изумление.
— А что, если… узнав их, вы рассердитесь?
— Не вижу причины, по которой это может произойти, — заметил герцог. — Так что давайте рискнем.
Онора улыбнулась уже смелее.
— Если бы я смогла беседовать с вами так, как я прежде беседовала с папой, было бы просто замечательно. С тех пор как он умер… мне было не с кем поговорить… о том, что меня действительно волнует… и я чувствовала себя такой одинокой.
Ее голос прозвучал так трогательно, что герцог ласково сжал ей руку и проговорил:
— Я с нетерпением буду ждать наших задушевных бесед. А сейчас вам пора спать. Спите спокойно и ничего не бойтесь.
— Я… больше не боюсь вас, — проговорила Онора. — По крайней мере… сейчас.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно, и я ощущаю, что и ваши чувства по отношению ко мне изменились.
— Теперь, когда вы заговорили об этом, — подхватил герцог, — мне тоже кажется, что я начинаю вас чувствовать. И знайте, Онора, я всегда приду к вам на помощь в трудную минуту, как сделал это сегодня, и никогда не оставлю вас в беде.
— Вы… правда так поступите? — радостно воскликнула Онора. — Даже если это потребует каких-то затрат?
— Взгляните на меня, Онора! — неожиданно попросил ее герцог.
Онора послушно подняла голову, и герцогу показалось, что никогда прежде он не видел таких глаз — чистых, простодушных и невинных.
— Я хочу, чтобы вы поверили, — тихо сказал он, — когда дело касается нас с вами, деньги не играют никакой роли. Важно лишь одно — чтобы мы оба постарались понять друг друга и сделать нашу совместную жизнь счастливой. Это может быть нелегко, но если мы оба постараемся, если будем доверять друг другу, я уверен, мы сумеем преодолеть все трудности.
Герцог замолчал. Онора по-прежнему не сводила с него глаз, да и ему, признаться, трудно было отвести взгляд в сторону. На секунду мелькнула мысль — а что, если поцеловать ее, как он поступил бы при подобных обстоятельствах с любой другой женщиной. Но герцог тут же от нее отказался — Онора испугается, и тонкая ниточка взаимопонимания, зародившегося между ними, может оборваться.
Улыбнувшись своей знаменитой улыбкой, которую большинство женщин считало неотразимой, герцог поднялся с постели.
— Спокойной ночи, Онора, — проговорил он. — Завтра мы не будем уезжать рано. А если хотите, можем вообще никуда не ехать, а остаться дома. Но учтите, мне не терпится показать вам своих лошадей.
— Мне тоже очень хочется их увидеть! — воскликнула Онора.
Герцог открыл дверь в свою спальню и задул свечи на столике.
— Спокойной ночи, Онора, — сказал он. — Побыстрее засыпайте.
— Постараюсь, — тихо ответила Онора. — И спасибо вам за то, что были так добры ко мне.
Герцог замер у двери и обернулся.
— Так добры… и так хорошо меня поняли, — добавила она.
Не ответив, он вышел, оставив ее в темноте.
Глава 7
Топот копыт участился, и лошади ноздря в ноздрю домчались до конца аллеи.
— Если вы и выиграли, то совсем на чуть-чуть. На какой-то малюсенький носик! — воскликнула Онора, пришпоривая своего коня.
Герцог расхохотался.
— Вы кого хотите оскорбить, меня или мою лошадь?
— Ну что вы, разве я могу обидеть Бойца! — возразила Онора. — У него такой маленький-маленький носик. А вот у герцогов обычно длинные и противные. Так и кажется, что они выражают презрение ко всем на свете.
— С чего это вы взяли? — не на шутку рассердился герцог.
— Да ведь всем известно, какие это самонадеянные, высокомерные, циничные и нудные особы! Значит, и носы у них должны быть соответствующие.
Герцог не выдержал и громко расхохотался.
— А как вы думаете, Онора, разрешается ли этим мерзким особам шлепать своих жен по попке, если те слишком распускают язычок?
— Конечно, если они сумеют их поймать, — улыбнувшись, ответила Онора.
Пришпорив своего коня, она вихрем понеслась по парку в направлении дома. Когда герцог, на секунду замешкавшись, развернулся и бросился за ней вдогонку, она, показав высочайший класс верховой езды, уже успела доехать до ворот сада.
52 
