49 
Хитростью и ложью их обычно заманивают в публичные дома, из которых им уже никогда не выбраться.
— А вы знаете, куда вас привезли? — спросил герцог.
Секунду помолчав, Онора неуверенно проговорила:
— Мне показалось… что это… какой-то театр.
— Почему вы так решили? — поразился герцог.
— Там я увидела… двух девушек… и они были… накрашены… будто собирались… выйти на сцену… и…
Она запнулась.
— Ну же, продолжайте.
— И когда одна из них со мной разговаривала, ее окликнул лорд Рокстон.
— Рокстон? — резко переспросил герцог. — Он вас видел?
— Нет.
Вздохнув с облегчением, герцог спросил:
— И вы подумали, что он пришел посмотреть спектакль?
— Я услышала, как он крикнул: «Я хочу Эльзи! Она умеет дать такое представление, что вам всем и не снилось!»
Герцог, потрясенный, молчал. Он никак не мог поверить в то, что, побывав в борделе, а именно там он обнаружил Онору, можно не догадаться, что это за заведение и почему эти женщины размалеваны и разодеты так безвкусно-кричаще, как Кейт.
Но абсурдная мысль, что жена его попала в руки таких людишек, а его самого заставили заплатить им огромную сумму, чтобы получить ее обратно, вновь вызвала в нем такую безудержную ярость, что он в сердцах бросил:
— Ума не приложу, как можно быть такой идиоткой!
В этот момент карета остановилась у дверей его дома. Лакей спрыгнул с козел, распахнул дверцу, и герцог увидел Джеймса, по-прежнему стоящего у входной двери.
Герцог вышел из кареты и, вспомнив про Онору, спохватился и подал ей руку. Но как только они дошли до ступенек лестницы, ведущей на второй этаж, он выпустил ее руку, предоставив подниматься самой.
Но глаза Оноре застилали слезы, и она не различала, куда идет. Последняя фраза герцога переполнила чашу ее страданий, и, не в силах больше сдерживаться, она заплакала еще в карете.
Когда она вошла в холл, ей показалось, что лестница и канделябры поплыли у нее перед глазами. Она нерешительно остановилась и, вытянув вперед руку, как слепая, принялась шарить перед собой, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры.
Ей послышалось, что Джеймс обеспокоенно спросил:
— Миледи, с вами все в порядке?
Внезапно Оноре Показалось, что пол стремительно приближается, но чьи-то сильные руки подхватили ее, не дав упасть.
И она погрузилась в непроницаемую мглу…
* * *
Герцог понес Онору наверх. Какая же она легонькая, как пушинка, маленькая и беззащитная! Он взглянул на ее головку, лежащую на ее плече, на закрытые глаза, на яркое пятно, оставленное тяжелой рукой Кейт.
Плащ слетел при падении, и сейчас, в своем нарядном платье, она показалась герцогу похожей на хрупкий цветок, сломленной жестокой бурей, обтрепавшей его нежные лепестки.
Герцог и сам не знал, почему в его голову сейчас пришли подобные поэтические сравнения. Он нес Онору по лестнице, потом по коридору в ее спальню и ругал себя последними словами за то, что осмелился кричать на нее, такую маленькую, хрупкую, юную и наивную.
«Сам во всем виноват! — клял он себя. — Нужно было вести себя с ней как-то по-другому».
Добравшись до спальни, он увидел, что дверь слегка приоткрыта, и, толкнув ее ногой, внес Онору в комнату.
Эмили, сидевшая на стуле, дожидаясь хозяйки, мигом вскочила.
— Что случилось с ее сиятельством?
— Упала в обморок, — отозвался герцог, бережно кладя Онору на кровать.
— О Господи! — запричитала служанка. — Как же это могло произойти?
Герцог не ответил, лишь вздохнул с облегчением — Джеймс, по всей видимости, не побежал рассказывать слугам о случившемся, а после отъезда герцога остался на своем посту у входной двери.
Спустившись вниз, герцог подошел к нему и сказал:
— Полагаю, Джеймс, вы никому не сказали о случившемся?
— Да, ваше сиятельство.
— Рад, что вам хватило на это благоразумия, — заметил герцог. — Надеюсь, и впредь оно вас не оставит.
Вспыхнув от похвалы хозяина, Джеймс смущенно проговорил:
— Если таково желание вашего сиятельства, я никому ничего не скажу.
— Оно именно таково, — подтвердил герцог. — Так что очень на вас надеюсь.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — ответил Джеймс.
Герцог направился в гостиную. Там он подошел к столику, на котором стояли графины с разнообразными напитками, и несколько секунд раздумывал, чего налить Оноре — шампанского или коньяку. Кажется, коньяк как раз то, что нужно.
49 
