20 
— Я не это имел в виду. Да будет вам известно, что я игрок и этим зарабатываю на пропитание. И все в моей жизни висит на ниточке, все ненадежно, все рискованно.
— Я вам… не доставлю хлопот… Пожалуйста, возьмите меня с собой…
— С такой просьбой вам не следовало бы ко мне обращаться, — отозвался он. — Если б у меня была хоть капля здравого смысла, я бы плюнул на ваши рыдания и заткнул бы уши вместо того, чтобы приходить сюда и выражать вам сочувствие.
В волнении он принялся молча расхаживать взад-вперед по комнате. Потом воскликнул:
— Это чистейшее безумие! И вы понимаете это не хуже меня.
— Можете вы выслушать меня? — попросила Селина.
— Если у вас есть что сказать… разумное, — огрызнулся Квентин.
— Мне кажется, что это разумно.
— Ну что? Говорите!
Едва заметным движением руки Селина указала на то место на краю кровати, которое недавно занимал Тивертон. Он почти машинально откликнулся на приглашение, сел и приготовился слушать.
— Я как раз подумала, — набравшись решимости, тихо заговорила Селина, — что если вы возьмете меня с собой, то, возможно, найдете там для меня… мужа… настоящего мужа… порядочного… доброго человека.
Квентин Тивертон изумленно посмотрел на нее:
— А вы готовы идти под венец?
Она беспомощно развела руками:
— А что еще мне остается? У меня нет никаких талантов. Я ничему не обучена, кроме как вести домашнее хозяйство. Где-то должен быть человек, которого… я бы не боялась, и я стану для него… хорошей женой.
Квентин Тивертон некоторое время раздумывал.
— Предположим, это действительно выход. Я уверен, Селина, — и говорю это без всякой лести, — что обязательно найдется мужчина, и не один, кто оценит по достоинству вашу красоту и в уплату за нее предложит вам обручальное кольцо.
— Тогда, пожалуйста, разрешите мне поехать с вами!
Довольно долго он в молчании рассматривал Селину.
Было что-то возвышенное, почти неземное в ее красоте, что заставляло его сомневаться, не грезит ли он во сне, а весь их странный разговор не плод ли его воображения.
Затем Квентин произнес с нарочитой суровостью:
— Если я соглашусь, обещаете ли вы мне во всем повиноваться? И если я найду вам мужа и сочту его для вас подходящим, — как вы сказали — порядочным человеком и добрым, — вы примете его без возражений, не устраивая драматических сцен с плачем и рыданиями?
Он увидел, как внезапно засветились надеждой глаза Селины, как она ожила и стала еще красивее.
— Значит, вы… берете меня с собой?
— Только при условии, если вы будете делать то, что я вам скажу. Дайте мне честное слово…
— Я даю его вам… я обещаю… — Селина затрепетала. — Если вы согласитесь…
Квентин прервал ее:
— Уверен, что на рассвете я приду к выводу, что помешался и мне следует обратиться к врачу. Но сейчас я считаю, что иного выхода нет…
— Можем ли мы уехать прямо сейчас? — заторопилась Селина.
— Я хочу выспаться и вам тоже советую. Но покинем мы гостиницу до того, как пробудятся прочие постояльцы. В какое время обычно встает миссис Девилин?
— Нам сказали вечером, — вспомнила Селина, — что мы должны быть внизу в восемь тридцать и ждать, когда нас отвезут к поезду.
— Очень хорошо. — Тивертон принял решение. — Мы удерем отсюда в шесть. Я постучу вам в стену в пять тридцать. Как только вы оденетесь, я провожу вас вниз.
Он окинул взглядом комнату, заметил квадратный сундучок, принадлежавший Селине.
— Мы поедем верхом, и поэтому вы можете взять лишь то из одежды, что можно завернуть в плащ или в шаль и приторочить к седлу.
Тивертон вздохнул и добавил:
— Предполагаю, что мне придется как-то исхитриться и наскрести денег, чтобы купить вам кое-какие платья в Баден-Бадене.
— Я… я уверена, что обойдусь тем, что у меня есть, — возразила Селина.
Квентин Тивертон снисходительно улыбнулся:
— Может, я и ошибаюсь, но то, что у вас есть, никак не соответствует гардеробу женщины, желающей привлечь к себе внимание в толпе самых элегантных дам Европы.
— А обязательно ли нам ехать в Баден-Баден? — спросила Селина, занервничав при мысли о возможной встрече с миссис Девилин.
— Это мой рок! — ответил Квентин. — Как уже было сказано, я игрок и, могу добавить без ложной скромности, мастер своего дела. Чтобы кормиться этим ремеслом, надо упражнять руки и под шевелюрой иметь мозги.
20 
